Любовь и волки
Шрифт:
Выбор за мной… Только не хочу я ничего выбирать, во всяком случае сейчас. Мне нравится моя жизнь, моя профессия, у меня есть любимый, который, надеюсь, скоро станет моим мужем…
Кстати, о муже. Вспомнив о Глебе, я тотчас вспомнила и о проблеме, которую пыталась решить до своего похищения.
— Софья Ильинична! — я посмотрела на старушку, которая в этот момент пыталась вылить остатки чая из заварника себе в кружку Она встрепенулась, а следом звякнула чашка, встретившаяся с носиком чайника.
— Напугала, окаянная! — проворчала
— Извините, — я примирительно сложила руки и улыбнулась. — Но мне очень надо поговорить с Ильей Аристарховичем. Не могли бы вы его позвать?
— А чего я? — пожала плечами старушка. — Сама позови. Будто он меня слушается… Ему тут никто не указ.
Ладно, попробуем…
— Илья Аристархович, — громко произнесла я. — Можно вас на разговор? Очень важный.
Прошло не меньше минуты, прежде чем в тишине раздалось сварливое:
— Я при чужих разговоры не веду. Выпроводите гостей, тогда и поговорим.
Я растерянно глянула на Акулину, но она уже сама поднималась из-за стола:
— И вправду, пора нам идти. Засиделись у вас, — она похлопала Игната по плечу, призывая сделать то же самое. — Пора и совесть иметь. Спасибо за ужин и чай. Увидимся утром, — ведьма подмигнула мне. — Вдруг новости какие появятся…
— Если появятся, непременно расскажу, — заверила ее я.
Глеб тоже поднялся, чтобы проводить гостей, а мы с Софьей Ильиничной остались в кухне.
— О чем хочешь поговорить? — спросила она меня хмуро. — Неужто о проклятье?
— О нем, — призналась я. — Хочу, чтобы Илья Аристархович назвал имя ведьмы. Пора уже заканчивать с этой враждой. Ведь она может коснуться и моих детей. А я не хочу жить в страхе за них.
— Да не скажет он тебе ничего, — вздохнула Софья Ильинична. — Упрямый он как баран!
— Как смеешь отца родного так обзывать, Софья? — от гневного голоса призрака завибрировал воздух и задребезжала посуда на столе. — Если бы я мог…
— Ты уже сделал все, что мог, папа! — устало отмахнулась Софья Ильинична. — Сам благополучно отошел в мир иной, а мы тут мучаемся.
— Да я… Да вы… — возмущенно запыхтел граф. — Внук, послушай, что эти женщины несут! — обратился он за поддержкой к вернувшемуся Глебу.
— Дед, они правы, — отозвался Глеб, приглушая яркость света. — Давай уже как-то решим этот вопрос. И покажись, тяжело общаться с воздухом.
— Какой я вам воздух? — теперь тон Ильи Аристарховича стал обиженным, но рядом со столом все же начали проявляться очертания его силуэта. — Так меня еще никто не обзывал.
— Какой-то сегодня капризный, папа, — заметила Софья Ильинична.
— Потому что устал от всех вас, — призрак поджал губы. — И от жизни такой не-жизни. Отдохнуть хочу, и к Мари своей.
— Не мудрено! Матушка уже заждалась тебя, — со вздохом согласилась Софья Ильинична. — А ты все здесь бродишь. Контролируешь все…
— Не могу я вернуться, — ответил
— Ты не говорил об этом! — изумилась Софья Ильинична. И посмотрела на нас с Глебом: — Он всегда твердил, что остался здесь по собственной воле! Что мы без него пропадем. А теперь оказывается, что его тут кто-то держит!
— Не кто, а что, — поправил ее призрак нервно.
— И что же? — поинтересовался уже Глеб. — Что тебя тут держит, дед?
— Может, твоя ложь? — с непонятной мне горечью вставила его бабуля.
— Не… — начал было Илья Аристархович, но тут же смолк и как-то сник, отвернулся от нас.
— То есть я права? — уточнила Софья Ильинична. Тот снова промолчал.
— О чем вы, бабуля? — спросил ее Глеб. — Рассказывай. Чего я не знаю? Может, это касается все того же проклятия?
— Он знал, что у меня по любви с Борькой все было, — печально усмехнулась старушка, глядя на призрака. — Но не смог этого принять. А мы пожениться хотели, но где там… Батюшка родной чуть со свету не сжил, потом еще и Борьку чуть не убил. А под конец и проклятье наслал!
— Так им и надо! — наконец подал голос Илья Аристархович. — Думали, что безнаказанно девок портить могут? Вот пусть и получают за это!
— Получили уже! И наш род в том числе!
— Да Борька твой не женился бы на тебе! Вон, как жареным запахло, сразу в город сбежал! Что ж не боролся за тебя до конца? Трус! Хорошо еще, что дитя от него не прижила…
Теперь пришла очередь Софьи Ильиничны с обидой поджимать губы. Кажется, Илья Аристархович относительно этого Борьки был прав, поскольку она его слова не спешила оспаривать. В общем, история житейская, но последствия от нее оказались, я бы сказала, чудовищные…
— Прадед, бабушка, может, хватит ссориться? — примирительным тоном спросил Глеб. — С тех пор столько времени прошло… Уже б все давно забыли обо всем, если бы не твое проклятье, дед… Вот зачем ты пошел на такой шаг?
— Эх, молодежь… — протянул Илья Аристархович. — Не знакомы вам уже понятия чести, гордости… Не сможете клан защитить достойно от позора да беды!
— Это ты зря, дед, — покачал головой Глеб. — Все нам знакомо. Только мы жить хотим, и лучше всего в мире со всеми. Тогда и защищаться ни от кого не придется. А враждовать из-за какой-то гордости и смотреть, как из-за нее же гибнут твои дети и внуки… Неужели это стоит того, дед?
Глеб замолчал, и в кухне повисла тишина. Софья Ильинична ушла мыслями в себя, граф опустил взгляд, тоже о чем-то раздумывая.
— Илья Аристархович, — осторожно позвала я, нарушая тем самым молчание. — Может, вы все-таки скажете, что за ведьма помогала вам с проклятьем?
— Зачем тебе? — все еще ворчливо переспросил тот.
— Хотим проклятье снять, — честно ответила я.
— Чтоб Серовыми лучше жилось? — вспыхнул снова граф. — А они? Они сделают хоть что-нибудь для нас?