Любовь и война
Шрифт:
Наступила неловка тишина, и Китти поинтересовалась:
– Я знаю твою жену?
– Да кто же ее не знает? – усмехнулся Дэвид и снова замолк.
На сей раз она не стала торопить его, а просто ждала.
– Я уже сказал, что взял отпуск и приехал домой после того, как потерял руку. Вскоре после боя под Шайло. И все стали со мной носиться, и славить как героя, и все такое. Ну конечно, и Натан не остался без внимания. Ведь он теперь бравый офицер, ветеран. Ну а мы с ним только и делали, что спрашивали всех про тебя, однако никто ничего не знал – нашли тело дока, а про тебя ни слуху ни духу. И нам ничего не оставалось, как предположить, что ты тоже
Помолчав, Дэвид тяжело вздохнул и продолжил:
– Тем временем Нэнси Уоррен лезла из кожи вон, чтобы привлечь к себе внимание Натана, ну а ему была нужна только ты. И тогда она перекинулась на меня. Позже я понял, что сделано это было с целью заставить Коллинза ревновать. Ну а мне тогда было уж очень несладко: никак не хотел поверить, что тебя больше нет. А тут еще потеря руки, и к тому же, вернувшись домой, я узнал, что мой отец погиб в деле под Шенандоа. Мне казалось, что несчастнее нет человека на свете. А с Нэнси мне было веселее. И получилось как-то само по себе, что я предложил ей выйти замуж, и она согласилась. Натан вернулся на войну, а я попытался начать семейную жизнь и возделать хоть немного земли, чтобы не умереть с голода.
Китти изумленно покачала головой. Нэнси Уоррен и Дэвид Стоунер? Что за нелепая, несуразная пара? Дэвид – такой добрый, милый и мягкий, Нэнси – такая… ведьма, да иначе не скажешь. Высокомерная нахальная ведьма, способная отравить жизнь любому мужчине.
– Но у нас ничего не вышло, – промолвил Дэвид, подтверждая домыслы Китти. – Нэнси вскоре принялась твердить, что ей тошно видеть мою культю. Что она не желает быть женой грязного крестьянина. А потом мне стало известно, что она таскается в Ралей, чтобы развлекаться там с офицерами, приехавшими в отпуск. Ну, я просто бросил все и ушел. Вернулся опять на войну – к Натану. Вскоре меня захватили в плен, а вот теперь Господь ниспослал мне тебя, чтобы вызволить из лап янки.
– А моя мать… она здорова? – напомнила Китти. – Дэвид, я не видела ее почти два года! Как она справляется? Джекоб помогает по-прежнему?
Бедняжку била нервная дрожь. Ведь впервые за невообразимо долгий срок представилась возможность что-то узнать о родных.
Однако Дэвид как-то странно затих, и ей пришлось вцепиться в его здоровую руку, приговаривая:
– Расскажи мне все, прошу тебя! Ты знаешь что-то плохое? Она умерла?
– Нет, она жива, – вздохнул Стоунер. – Она перебралась теперь в город. И работает там. Старается добыть денег на пропитание. И всякого встречного солдата расспрашивает про твоего отца. Ты бы написала ей, Китти. Дала знать, что все еще жива. А про твоего отца никто ничего не знает, кроме того, что он самый свирепый солдат в армии янки. Если хочешь знать, когда об этом прошел слух, многие из наших, кто вернулся с войны без руки или без ноги, назначили награду за его голову. Они скинулись и собрали пять тысяч долларов в награду тому, кто доставит его домой мертвым!
– О Господи! – застонала Китти, и Дэвиду пришлось утешать ее и извиняться за столь мрачные новости. Но она покачала головой: – Ничего, Дэвид, ведь я должна знать правду. До меня дошли те же слухи, что отец самый отчаянный солдат, который воюет за Север, и что же удивляться, коль за него назначена награда.
– Ты, наверное, проголодалась, – сказал Дэвид, чтобы сменить тему разговора. – Позволь-ка я проверю седельную сумку на моей лошади.
Он вскоре вернулся с кукурузными лепешками и флягой воды в руках.
– Этого, конечно, маловато, но на первое
– Нет! – резко возразила она. – Я должна найти Натана. И еще я должна найти генерала Ли и рассказать ему про янки по имени Хукер, который собрался захватить Ричмонд, и про его планы, как это сделать. Там, в городе, я подслушала совещание Розенкранца еще кое с кем.
В ее голосе вдруг послышалась такая нежность, когда она сказала «кое с кем», что Дэвид поинтересовался:
– Уж не с тем ли солдатом, что погиб из-за тебя во время побега, Китти?
На миг бедняжка лишилась дара речи. О Боже, ей чуть не стало дурно! Разве Тревис мертв? Неужели он погиб, спасая ее? Значит, не случайно ее сердце сковали тоска и боль?
– Что это за человек, Китти? О ком ты говоришь?
– Тревис Колтрейн, командир эскадрона в армии генерала Гранта, – пробормотала она наконец, достаточно овладев собой. – Он… он спас меня от Люка Тейта, но не позволил вернуться домой – я лечила в его отряде раненых.
– Люк Тейт? – опешил Дэвид. – Но при чем здесь Люк Тейт?!
И только тут Китти сообразила, что Дэвиду ничего не известно про ее злоключения. И ей пришлось поведать все с самого начала. А когда она закончила, то почувствовала, как Дэвида трясет от ярости.
– И он удрал? – уточнил Стоунер сквозь стиснутые зубы.
Она кивнула.
– Я непременно отыщу его и прикончу!
В его голосе звенело столько боли и гнева, что Китти невольно протянула руку и погладила Дэвида, чтобы успокоить:
– Дэвид, он скорее всего давно уже мертв. К тому же что было – то было. Я не хочу ворошить прошлое.
Тем временем дал о себе знать лютый холод, сковавший лесные дебри Теннесси.
– Ну что ж, лучше нам попытаться отдохнуть и с рассветом отправиться дальше. – И Дэвид поспешил к лошадям, у каждой из которых к седлу было приторочено одеяло. Не то чтобы этого было достаточно, но по крайней мере они теперь не замерзнут до смерти, если прижмутся друг к другу.
И они улеглись, сжимая друг друга в объятиях. Китти не волновало, насколько прилично это выглядит. Она постаралась поплотнее вписаться спиной в изгибы тела лежавшего рядом Дэвида. Буквально через секунду стало слышно, как глубоко он дышит – неимоверная усталость взяла свое. А впереди лежала долгая дорога, полная смертельных опасностей.
Китти также попыталась заснуть. Закрыв глаза, она вслушивалась в ночные звуки: заунывный посвист ветра, соперничавшего с далеким уханьем совы, резкие вскрики какого-то зверька, полные мольбы и боли. Ее веки налились тяжестью. Беглянка изнемогала от усталости. И даже вихрь смятенных мыслей не был способен побороть сон.
Вскоре она увидела милого светловолосого мальчика, прижавшего ее к себе под сенью плакучей ивы на берегу ручья… теплый, ласковый ветерок, летящий по равнинам Северной Каролины. «Я люблю тебя, Китти, – говорит он. – Окажи мне честь… Стань моей женой». И ласковые руки, трепетно ласкавшие ее тело и убиравшиеся прочь, как только разбуженная страсть угрожала перейти опасную черту. «Я так хочу, чтобы у нас все было прекрасно», – повторял он. А она, такая юная и несмышленая, посмела поверить в то, что в жизни исполняются все сокровенные желания.