Любовь и война
Шрифт:
– Сержант Джей Вест. Третий нью-йоркский полк. Мы патрулируем территорию по приказу генерала Розенкранца. Он сейчас зализывает раны в Мерфрисборо.
– Куда мы незамедлительно отправляемся. – И Тревис жестом скомандовал подъем. – Для завтрака задерживаться не будем. Лучше поспешим прямо в Мерфрисборо, пока на нас не налетела еще одна кровожадная банда.
– Виноват, сэр.
Тревис, не обратив на него внимания, занялся своей лошадью.
– Сэр, вам должно быть известно наказание за сон на посту. Этого часового расстреляли бы, если бы нашли. Эти правила установил
Тревис, резко развернувшись, прожег сержанта взглядом:
– Мои люди больны, обморожены, измучены голодом, так какого черта винить беднягу в том, что он заснул на посту?! И к тому же никто не давал тебе права пускать в ход нож только потому, что руки чешутся кого-то прикончить. Ты даже не попытался выяснить, на чьей стороне воевал тот солдат! Нет, это ты заслужил наказание, сержант, а не мой солдат за сон на посту!
Сержант Вест пришпорил коня, стараясь ехать следом за Колтрейном. Китти пристроилась поближе, чтобы иметь возможность подслушать нечто важное для ее плана побега.
– Вы что же, всю зиму просидели в горах, сэр? – почтительно поинтересовался сержант, стараясь загладить свою вину.
– Да, всю зиму. Отлавливали дезертиров с обеих сторон. Но наши припасы давно истощились. Приходилось питаться мясом павших лошадей.
Вест брезгливо поморщился и предпочел сменить тему:
– Вы слышали про бой у Антайтама? И про то, что Линкольн заменил Макклеллана генералом Амбруазом Бернсайдом?
– На нашу стоянку никто не поставлял информацию, однако кое-что доходило и до нас.
И Вест с охотой продолжил:
– На протяжении всей середины декабря Бернсайд провел шесть больших штурмов укреплений армии Ли под Фредериксбергом, в Виргинии. Смею доложить, капитан, это обернулось одной бесполезной бойней. Мы потеряли десять тысяч человек. А сам Бернсайд просто сел и разревелся посреди наваленных горами трупов. И при этом Ребы потеряли раза в два меньше. А потом, пару недель спустя, Бернсайд решил устроить тайный обходной марш, да только забыл про распутицу и увяз по самые уши, продвигаясь не дальше чем на милю в день. Солдаты назвали этот марш «дерьмовым», и на том карьера Бернсайда кончилась. Он только что сдал команду генералу Джозефу Хукеру.
Они продолжали обсуждать ход военных действий, однако Китти не удалось уловить ничего, что могло бы подсказать ей, где находится Натан. Он мог оказаться где угодно. Похоже, эта война никогда не кончится. Однако Китти должна изобрести способ отыскать Натана.
Отряд подъехал наконец к Мерфрисборо, и первое, что бросилось пленнице в глаза, – коровий выгон, где содержались конфедераты. Вид они имели весьма жалкий. Не сводя испуганного взгляда с толпы бывших вояк, Китти с болью в сердце думала, что среди них мог вполне оказаться ее Натан…
Вот пленные о чем-то недовольно закричали. И часовые принялись наводить порядок, пустив в ход приклады винтовок. Тревис обернулся и посмотрел на Китти, но та перевела взгляд, изображая полнейшее равнодушие.
Отряд еще долго ехал по грязной тесной улице, пока не остановился возле обветшавшего здания гостиницы, расположенной несколько в стороне
– Здесь остановился сам генерал Розенкранц, – сообщил сержант Вест, прежде чем они успели спешиться. – Там, наверху, наверняка найдутся подходящие комнаты для вас с леди. А остальные солдаты могли бы встать на постой вместе с нами, на окраине города.
Тревис помог Китти спуститься и, крепко поддерживая под локоть, повел в отель. По одну сторону от входа располагался салун, по другую – уходившая вверх лестница. Тревис представился стоявшему на посту часовому и сказал, что прежде всего желал бы устроить леди в отдельную комнату, а потом явиться с докладом к генералу Розенкранцу. Солдат кивнул и протянул Китти руку, но та отвергла помощь и сама поднялась наверх.
Янки проводил ее в самый конец коридора и распахнул Дверь в весьма убогую комнату. На полу лежал вытертый, выцветший ковер, а на железную кровать было накинуто ветхое покрывало. Стул и плетеный стол довершали обстановку. Стекла в окнах оказались выбиты. Солдат, заметивший ее растерянность, извиняющимся тоном произнес:
– Вы ведь понимаете, леди, здесь тоже не обошлось без драки, а дела наши идут так худо, что нет времени на наведение порядка, и вряд ли оно появится вообще.
– Ну что вы, здесь очень даже мило, – язвительно отвечала Китти, успев приметить и окно в конце коридора, и проходившую рядом пожарную лестницу – скорее всего она выходила на заднюю аллею. Стало быть, осуществить побег не составит особой сложности, вот только прежде надо будет предпринять кое-какие шаги.
– Я позабочусь, чтобы вам принесли поесть, – пообещал солдат и вышел, закрыв за собой дверь. Она ждала, что в замке повернется ключ, но этого не случилось. Тревис действительно ей поверил. И больше она не будет сидеть взаперти. Зябко обхватив себя за плечи, стараясь сдержать радостное волнение, Китти поспешила выглянуть в одно из разбитых окон.
Отсюда можно было видеть выгон, на котором содержались пленные. Не может быть, чтобы среди такой толпы не нашелся хотя бы один человек, который не был бы знаком с Натаном и не знал бы, где его искать. И не может быть, чтобы хоть один из них не побоялся сбежать. Эти мысли еще нельзя было назвать настоящим планом, однако следует поскорее обдумать все мелочи. Сейчас или никогда!
Китти резко развернулась и ошеломленно застыла, услышав, как раскрылась дверь. На пороге стоял улыбающийся Тревис с подносом, уставленным всякой снедью: тосты, кофе, бекон. И все это удивительно вкусно пахло.
– Я приказал принести сюда ванну и горячую воду. Ты сможешь как следует вщкупаться, как и мечтала…
– И как следует обнять тебя, – промурлыкала Китти, кокетливо стреляя глазами из-под полуопущенных ресниц.
Он поставил поднос на стол, а потом обнял ее и поцеловал:
– А вот с этим придется подождать, любовь моя. Мне надо обсудить кое-какие важные дела с Розенкранцем. Похоже, есть неприятные вести и для тебя, но я пока не уверен.
– Неприятные вести? – испугалась Китти. – Тревис, не мучь меня. Пожалуйста, скажи сразу…