Любовь Илги: осень, лето.
Шрифт:
Помещение, которое отвел для меня князь (все-таки я пока была дочерью богатого купца), оказалось достаточно просторным с бревенчатыми стенами, украшенными резными узорами, с большой широкой деревянной кроватью и кучей наваленных на нее лисьих, медвежьих и волчьих шкур, душистых перовых подушек и пахнущих летними травами сенников. Из нескольких обмазанных глиной отверстий в стенах шел теплый воздух, и я наконец-то согрелась, хотя трясло меня скорее от страха, чем от холода. Два стула с красивыми резными спинками стояли возле небольшого квадратного столика со столешницей, искусно набранной из дерева разных цветов. У затянутого толстым стеклом небольшого круглого окна был маленький сундучок с открытой крышкой, на которой сияло отполированное серебряное зеркальце. Всевозможные душистые мази,
Страшась своей будущей участи, я кое-как домучилась до конца дня, и когда закатное солнце почти перестало пробиваться сквозь толстое зеленоватое стекло круглого окна, вздохнула с облегчением: ну не ночью же меня потащат убивать! Наверное, все-таки князь решил подождать до утра.
Я почти не притронулась к принесенному обильному ужину, отослала прислужниц и улеглась на кровать, намереваясь хоть немного поспать. Но воспаленная голова не давала отдыха телу. Сейчас я нисколько не жалела об избранном мною пути, даже если эта дорога мести закончится для меня печально - это был мой выбор и мой долг. А что предуготовляет нам судьба, никто не может знать даже на ближайшую минуту. Много раз я вспоминала то, что мы с Рысью задумали и сделали, но опять-таки убеждалась в том, что по-другому было не попасть к князю в крепость Кривец, а тем более в его дворец.
Через несколько часов мучений мне все-таки удалось забыться зыбким тревожным сном.
Очнулась я, увидев желтый свет сквозь сомкнутые веки. Я открыла глаза: князь Даниил прикреплял ярко пылающий смоляной факел к железному держателю в стене. Потом он развернулся и посмотрел на меня необыкновенно тяжелым мужским взглядом.
Я резко поднялась и села на кровати.
– Что вы делаете в комнате незамужней девицы в такое время?- постаралась сказать я достаточно гневно, хотя и предполагала нечто подобное.
– Не сердись, моя красавица,- его насмешливый голос прозвучал немного грустно.- Я любуюсь тобой. Никогда не видал таких лиц, как у тебя. Оно словно сияет. А когда ты открываешь свои огромные глаза, их нежность и сила бьют мужчину прямо в сердце.
Я немного покривилась от этой речи записного сердцееда. Столь грубая лесть была не нова для меня. Но разве робкая дочь купца могла разглядеть это? Сделав вид, что польщена, я скромно опустила глаза, а потом вновь посмотрела на него.
– Не стоит, князь, говорить мне такие речи, а мне нельзя слушать их. Надеюсь, что вы не воспользуетесь тем, что я ваша пленница?
– Ты не пленница, милая, ты гостья.
– Мой отец будет очень недоволен, когда узнает о вашем поведении.
– Так кто ж тебя заставляет рассказывать ему?- он быстро сделал несколько шагов и опустился передо мной на колени, потом взял мою руку. Какое-то странное ощущение примешалось к моей ненависти к нему: его ладонь была горячей, очень горячей и слегка дрожала, теперь уже не холодные и надменные, а ласковые и грустные глаза умоляюще смотрели мне в лицо.
– Нет,- сказала я, преодолевая непонятную жалость к нему.- Уйдите сейчас же!- выдернув руку и оттолкнув его, я вскочила и бросилась к стене.
Князь усмехнулся несколько самодовольно: видно встречать сопротивление глупых девиц ему было не внове, да и относились эти брыкания, по его мнению, к древней игре между мужчиной и женщиной.
– Не надо меня бояться,- проговорил он очень ласково, потихоньку приближаясь ко мне, как охотник к испуганному зверьку,- я не обижу тебя, а осыплю золотом, Знаешь, как я богат? А сколько драгоценных каменьев в моих сундуках! А красивых платьев! Ты будешь как заморская королевна у меня в тереме! Да и отец твой тоже не останется в накладе, озолочу и его. Всего один поцелуй, милая, и я уйду. Это ведь не так страшно, ну прошу тебя, всего один поцелуй,- горячо зашептал он, приближаясь ко мне. Мое сопротивление видно только распалило его. Сластолюбие загорелось в нем пожаром: лицо казалось воспаленным и побагровело от прилившей к нему крови.
– Поймал… Теперь ты в моей власти… Не улетишь красавица-птичка…- нежно забормотал он, наклоняясь ко мне.
Резко я выставила вперед правую руку, защищаясь от его лица.
Прямо перед его глазами оказалось смарагдовое кольцо, повернутое камнем на ладонь. Оно сразу вспыхнуло мириадами крошечных огоньков, ослепив его так, что он даже слегка отшатнулся.
И тут князь Даниил увидел Стража во всей его красе: грубое получеловеческое полузвериное лицо, поросшее клоками серой шерсти, с низкими надбровными дугами и горевшими под ними зеленым огнем узкими злобными глазами. Раскрывшаяся в безмолвном рыке волчья пасть с клыкастыми желтыми зубами, с которых мутными каплями стекала слюна. Вытянутые вперед мохнатые мускулистые руки-лапы с изогнутыми ногтями. Получеловек-полуволк, готовился броситься на князя и сомкнуть на его шее смертельную звериную хватку.
Даже в полутьме было видно, как побледнел князь Даниил. Оцепенев на несколько секунд, он стремительно вскочил на ноги и бросился к стене. Кольцо тут же погасло, верный Страж, заключенный в него, исчез, как будто и не было.
– Что, что… Что это было?- забормотал потрясенный князь, дрожащей рукой хватаясь за кинжал на поясе.
Я медленно встала и подошла к нему, давая возможность успокоиться.
– О чем вы? Что случилось с вами?
Он тут же пришел в себя. В чем в чем, а в силе воли и самообладании князю было не отказать. Да и нельзя было ему, мужчине, показывать позорную слабость перед девчонкой…
– Дай мне руку,- еще тяжело дыша, потребовал князь. Поднес светильник и посмотрел на кольцо: обычный смарагд, только очень крупный, сиял на моем пальце.
– Странное кольцо. Откуда оно у тебя?- поинтересовался он, постепенно успокаиваясь.
– Мне отец подарил. Сказал, что редкий и дорогой камень,- я постаралась, чтобы мой голос прозвучал робко и миролюбиво.
Князь Даниил искоса взглянул на меня.
– Очень много удивительных событий связано с тобой, Катерина. Я конечно был груб и неправ, что испугал тебя. Но наступит завтра, придет Гайя, и мы все узнаем,- пообещал он и, бросив быстрый, вновь загоревшийся взгляд на меня, вышел, оттолкнув открывшего ему дверь стражника.
« Не справиться со мной твоей Гайе,» - печально подумала я, укладываясь на лавку и вновь собираясь хоть немного поспать. Мне было тоскливо и тяжело, и почему-то жаль Даниила, как бывает жалко по неосторожности причинившего себе боль ребенка.
Наступившее утро не принесло никаких событий. Хотя нет, мне разрешили выйти на верхнюю галерею и немного прогуляться по ней под присмотром Игнатия. Я с удовольствием рассматривала крепость, очень хорошо видную с высоты княжеского дворца.
Высокий круглый терем, на галерее которого мы стояли, был увенчан шатровой крышей, покрытой тонкой деревянной позолоченной щепой. Вокруг него теснились разнообразные пристройки, соединенные с основным зданием разноуровневыми переходами, а немного сбоку сверкали на солнце маковки и кресты христианского храма. Сама крепость, окружавшая дворец, была выстроена на большом и широком холме, с одной стороны которого мчались воды реки, а с другой серебристой подковой плескалось озеро. Ров, полукругом прорытый между этими двумя водными стихиями, был заполнен водой. Следующая преграда состояла из двух крепостных стен: одной внешней из серого известняка с восемью высокими сторожевыми башнями по углам и огромным мостом из дубовых бревен на ржавых цепях, соединяющего крепость с внешним миром, другая стена внутренняя, тоже каменная, окружала княжий дворец. Сейчас, днем, пространство между этими двумя стенами было заполнено народом. Между внутренней стеной и княжьим теремом был только один полукруглый вход, закрытый массивными железными воротами. Без воли господина или гибели всех защитников князя, ни одна живая душа не могла попасть внутрь. «Наверно, правильно Рысь все придумал,- решила я. – По другому было во дворец не попасть».