Любовь из металла

Ли Танит

Шина убила Шарффи. Голдхоук и Кикс убили людей в поезде.

Все они были способны на это, и, возможно, все уже совершили убийство, в качестве упражнения, наподобие того, как первых моделей тестировали на секс. Даже он мог быть убийцей. Особенно он.

Когда я снова смогла как следует разглядеть его, он больше не обращал внимания на меня. Казалось, он вслушивался. Длилось это около двух секунд. Затем он сказал:

— Би Си говорит, что нам надо идти. Он мониторил для меня.

— Мониторил что?

— МЕТА, — ответил Верлис, — и некоторые другие каналы. —

Все еще на поводке? Все еще старается казаться? Он склонил голову и поцеловал волосы у меня на макушке, изумляя меня независимо от всего. — Что тебе следует сделать, Лорен, так это отдохнуть тут какое-то время. Там, через фойе, есть комната, она не совсем неудобная.

— Зачем мне здесь оставаться?

— Это только на время, — сказал он.

— Я спросила, зачем?

— Я знаю. Я не ответил.

Он стоял у двери, открывшейся перед ним, когда их разделяли еще футов пять. Он стоял, будто ждал, вежливо придерживая для меня дверь, чтобы я могла спокойной выйти из фойе.

Я повиновалась ему. Меня частично беспокоило, что, когда он уйдет, и дверь закроется, она может и не открыться для меня.

— Этот дом… — начала я.

— Одно из постоянных мест жительств от МЕТА для членов Первого Подразделения. В данный момент свободное. Смотри, вот комната. Там кровать, ванная. Кухонный узел внизу работает. Ты найдешь практически все, что тебе может понадобиться. Я скоро вернусь к тебе. Я обещаю.

Он прошагал мимо меня и вниз по лестнице. Он двигался так быстро, словно язык пламени на винтовой лестнице, и мое сердце прерывисто колотилось. Я слышала, как дверь на веранду открылась и закрылась. Очевидно, все трое исчезли. Спустя какое-то время я спустилась вниз, и открытое пространство холла было пусто во всем, кроме этого печального блеска отраженного дождя.

— 5 —

Ее разговор с ним, и со мной, представлял собой двойную спираль, а сам он был ось.

Я размышляла об этом в полдень. «Комфортная» комната оказалась, скорее, чем-то, с чем приходится мириться: кровать — она же брошенный на пол матрас — хотя и была чиста, но явно уже кому-то давала приют, а в ванной была только холодная вода. Кухонный узел внизу был снабжен приспособлениями для заварки чая. И я пила Притчай кружку за кружкой.

Когда иссяк дождь, солнце уже тоже село. Закат был красным и угрюмым, но в наступившей после дождя тишине, были слышны обычные городские звуки: отдаленный шум дорожного движения, сирены полиции, свист флаерных проводов.

Входная дверь открывалась. Я опробовала ее, хотя и пришлось делать все вручную. С веранды, между чернотой стволов сосен, виднелись, будто парящие острова, далекие огни города.

Я чувствовала себя глупо. Мне следовало уйти. В конце концов, неподалеку была флаерная платформа, всего лишь в полумиле в сторону трассы.

Я заснула на матрасе, а когда проснулась, дом наполняла непроглядная тьма, и я слышала, как кто-то перемещается по дому.

Он сказал, что вернется: «Я обещаю». Но я была уверена, что не Верлис находился сейчас

в доме — никто их них не может звучать так. Это был человек.

Все это время меня обуревало подозрение, что МЕТА выслеживает меня, возможно, исключительно ради изучения, ради некоего покровительствующего анализа. Но также я видела, что и они могут вести себя подобным же образом, эти богоподобные роботы. Действительно, я была ничем и не имела никакого значения, но, может быть, и люди, и нечеловеческие существа в равной мере предпочитают убирать любую потенциальную и незначительную опасность — например, осознанно затушить вашу сигарину на случай, если она может прожечь стол.

Я спала в одежде. Я встала и вышла за дверь, в руке у меня была чашка, наполовину наполненная тепловатым чаем. Лучше уж так, чем совсем без оружия, да и не было в комнате больше ничего сподручного.

Да, они поднимались по винтовой лестнице. Разумеется. А затем я слышала хрустящие шаги в фойе. Человек некрупный, судя по звукам, аккуратно обутый. О, это хорошо. Дверь отворилась, и кто-то щелкнул переключателем света.

Мы слепо таращились друг на друга, будто пара кроликов, пойманных один лучами глаз другого. Ее глаза были зелеными.

— Ты Джейн, — заявила ей я.

Она отрывисто кивнула:

— А ты кто?

(И вся последующая беседа была вся заключена в этих «кто?» да «почему?»)

— Лорен.

— Ты как здесь оказалась? — спросила она. — Ты вломилась?

— Меня кое-кто привел. А разве я не должна здесь быть? — я старалась, не смотря ни на что, держаться естественно, быть нейтральной.

— Ну, вообще-то нет. Я тут жила с Тирсо. Правда, ему это осточертело, и он перебрался в отель… да почему это я объясняю? Разве мне не следовало бы просто тебя выгнать?

— Следовало.

— Вот черт, — сказала она. Затем она рассмеялась. Симпатичный, этот ее смех. Она, правда, красива — как он ей и говорил. Двенадцатью годами старше — сколько ей сейчас? Двадцать восемь, двадцать девять? Джейн. Джейн, которая написала Книгу. — Это, вероятно, какое-то недоразумение, да? То есть, моя чертова мать — она, видимо, организовала все это, чтобы стало еще хуже. Как будто и без того не достаточно. — Она смотрела сквозь меня, видя что-то иное.

Ее мать. Мама из Преисподнии. Знала ли Джейн, как она мне знакома… что я читала Книгу?

— Я прочла твою Книгу и Сильвере. Прочла, когда мне было одиннадцать лет. И после.

— Твои слова заставляют меня чувствовать себя старой, — ответила она. И улыбнулась. — Забавно, да? Но я не стара, еще нет. Что ты думала?

— Что думали все.

— И что же все думали?

Я пожала плечами:

— Только не говори, что не знаешь о том душераздирающем и подрывном влиянии, которое она оказала на многих нас.

Она казалась отрешенной и, одновременно, чуть ли не пристыженной, то ли от того, что ее личные откровения прошли через столько жаждущих рук, глаз, умов, то ли, в каком-то смысле, из-за введения нас в заблуждение — я не могла бы сказать определенно.