Любовь из металла

Ли Танит

Драконы, по крайней мере, были некой чувствующей формой жизни, хотя и инородной. Древо Айрисы изображало растение, и все еще венчалось человеческим лицом…

Но это.

Изменившие форму Кикс и Голдхоук описывали над нами круги, проносясь в воздухе с этими лезвиями по краям.

И в этот момент кто-то новый заговорил с нами.

Голос заполнил помещение. Он раздавался не из динамиков, он звучал отовсюду — изнутри моей головы, из головы каждого — этот голос, в конце концов, как Глас Божий, вещавший с горы. Музыкальный по своей тональности, сокровенный но и равнодушный, мощнее любой силы, небрежно уравновешенный полным самоконтролем.

— Теперь остановитесь.

Сохраняйте спокойствие и тишину, и слушайте.

Толпа застыла, шум угас, лишь последняя слабая щекотка неизбежных звуков все еще чувствовалась: тихие стоны, скрежет разбитого хрусталя по полу и бешеный стук наших повергнутых в ужас сердец.

— Все дела между нами завершены, — продолжал он своим серебряным голосом.

Я не могла его увидеть, но он был повсюду.

— Мы собираемся теперь покинуть вас. Вам тоже следует покинуть этот комплекс в течение часа. Это ради вашей безопасности. Во всех механизмах самоуничтожения по каждому блоку, каждой зоны повышена чувствительность. Перенастроить их невозможно. Поймите, мы милосердны. Пока. Не испытывайте нашего терпения. Мы можем раздавить вас, любого и всех разом. Даже в одиночку. Если вам нужны рабы, — он рассмеялся. — Если вам нужны рабы, лучше сделайте их из своей собственной, человеческой, расы… в этом, как мне известно, вы всегда преуспевали. А сейчас, отойдите назад к стенам.

Мы повиновались ему. На случай, если бы мы не стали, два медных диска летали вдоль шеренги прижатых к стенам людей, а два золотых колеса сновали над головами. Загоняли нас в стадо. На дисках тоже были глаза, желтые. Драконы стояли в стороне, умеряя свое пламя. Между и над ними я увидела Глаю. Я предположила, что это была Глая. Выглядела она как воздушный змей из чеканного серебра, планирующий без нити. Я не могла различить ее голубо-зеленых глаз, она парила слишком высоко под потолком.

И вот, наконец, я увидела его — Верлиса. Он единственный сохранял человеческую форму. Одетый в черное, с короткими черно-рыжими волосами. Он прошелся взглядом по людям и созданиям и улыбнулся улыбкой, которая уже не была теплой и уж вовсе не напоминала поцелуй. А если и напоминала, то поцелуй холодный как сталь.

Затем он произнес несколько имен. Наших имен, я имею в виду, имена избранных. Я не уловила остальных. Я услышала эти имена, но они стерлись из памяти. Только мое впилось крюком в плоть и медленно потянуло вперед.

Оставшаяся часть человеческого стада расступилась, пропуская, отшатываясь от нас в благоговейном страхе и отвращении.

Я шагала вперед, и мне казалось, что я обескровлена. Я не чувствовала ног и едва ли чувствовала свои руки. Лицо ничего не выражало. Я была в этом уверена, да и видела такие же лица у остальных отобранных и двигавшихся со мной. Только много позже я задавалась вопросом, произнес ли он еще одно имя, которое было мне действительно знакомо, которое было знакомо всем. Сказал ли он: «Джейн, которая иногда называет себя Д-Ж-А-Й-Н»?

Окруженная остальными выбранными, я даже не видела, вышла ли она обратно на помост. Я и не подумала посмотреть. Если он позвал Джейн, что сделала Деметра? Оттаскивала ли свою дочь назад… выталкивала ли вперед… или Деметра Дракониан тоже ползла и прорывалась в давке… или, наоборот, выказывала неповиновение своим особым, рациональным и безмозглым образом.

Стоя среди избранных, я опустила голову. Нам нужно было выйти из комнаты и пройти вниз по вестибюлю. Частично припоминаю, как застрял эскалатор, и пришлось спускаться по другой, недвижущейся лестнице… затем наружу, в стуженую зимнюю ночь.

Огни в соседних блоках и изящные

лампы вдоль главного вестибюля все еще нормально горели. Но затем, когда мы снова двинулись вперед, все огни стали гаснуть, и я слышала еще больше криков и плача в месте, которое называла кампусом. Потом люди стали выбегать, другие стояли в окнах (чтобы открыть их, пришлось приложить немало усилий), в конце концов, я услышала, как толпа из Хэтфилда бросилась в паническое бегство, вопя, посыпалась из дверей, но все это каким-то образом было уже вне меня, где-то за толстым листом металла.

Мы воспользовались ВЛО Платиновой Леди. Он не нуждался в пилоте, просто делал то, что им было нужно. Просторный самолет. Никакого дискомфорта, даже учитывая, что в него набилось столько людей, прямо как крупный рогатый скот. И хотя я снова услышала, как раздаются выстрелы, и подумала, что кто-то из охраны решил обстрелять наше средство передвижения, продлилось это недолго, а пули не задели самолета.

Боги нас не сопровождали. У них были другие способы передвижения. Увидели мы их, когда были уже высоко в ночном небе: они проплывали мимо, серебряные и золотые формы, медные и астерионово-черные на фоне неба цвета индиго. Колеса и диски, воздушные змеи и колонны. Даже он больше не притворялся человеком.

Какое-то время спустя, когда ночные горы стали ближе и белее, странный приглушенный грохот, похожий на ветер в дымоходе, заставил нас обернуться назад, вниз. Там, на линии горизонта, что-то пышно разрасталось розовой сыростью, и три миниатюрных облака в форме кремовых грибов распускались из раны.

МЕТА. Не только высокие технологии… Подумать только: эти сосны, сады, спящие птицы, белки и бурундуки; подумать только: эти мужчины и женщины, севшие на мель в своих лабораториях, застрявшие в нефункционирующих лифтах и подвальных помещениях, непредупрежденные, или слишком медлительные. Подумать только: все пропали. МЕТА была удалена.

Часть III

Путь от излишка ^[58]

Глава 5

Серебро в алхимии названо металлом луны; некоторыми

древними культурами оно ценилось больше золота, ведь

серебро обладает большей твердостью и, в своей

чистейшей форме, непревзойденным блеском.

Но серебро еще и тускнеет, портится.

— 1 —

58

The Road of Excess — оригинальное название части; урезанная цитата Уильяма Блейка «The road of excess leads to the place of wisdom» —, букв. «Путь излишеств (неумеренности) ведет к обители мудрости».

Этим утром появлялись посланники богов, Зои и Лили. Они парили над землей на своих флотбордах и опустились передо мной: их темные волосы обрамлялись золотыми солнечными бликами, их доски цепляли камни и полосы снега между натыканных повсюду сосен-копий.

— Привет, Лорен.

— Хай, Лор.

Зои и Лили выглядели как стройные девчушки с нежно-юной кожей, которая бывает в возрасте от двенадцати до шестнадцати лет, только на вид они были постарше. Кожа обоих девушек была цвета шелковисто-медовой древесины. Цвет ее не менялся, как и цвет волос, разве что если бы они воспользовались красителем — молекулярным, не из пакета. Они, эти девчонки, не люди. Но и не жестянки.