Любовь к далекой: поэзия, проза, письма, воспоминания
Шрифт:
Он остановился передо мною, глядя мне в лицо. По-видимому, однако, он не ждал ответа, прислушиваясь лишь к собственным мыслям. Почему-то и я вдруг ощутил легкое волнение.
Владимир ближе подошел ко мне.
– Какою-то сплошь неверной и потому жалкой кажется мне иногда моя жизнь. Словно вся она была случайна. И вот чего-то настоящего, неслучайного жду я теперь. Идя по улице, я с волнением всматриваюсь в прохожих. Словно боюсь что-то пропустить, не заметить. Может быть, что-либо прошлое, своевременно непонятое мною, опять на мгновенье коснется меня, неслышно пройдет мимо. Или же нечто совсем неожиданное,
Он смотрел теперь вверх, словно ловя что-то в воздухе.
– Однако мне пора отправляться,– неожиданно перервал он себя. — Ведь я обещался быть уже к одиннадцати. Донат еще может зайти. Ты не проводишь меня?
– С удовольствием… — Я выбрался из-за письменного стола. — Это очень интересно, что ты рассказываешь.
Мы стали одеваться. Он машинально помог мне одеть пальто. Я заметил, что у него очень потертая, полинявшая шляпа.
Вот мы спустились на улицу. Шли мы, почти не разбирая куда. Я проходил тут уже столько раз, что все кругом казалось мне тоскливо известным. Взор, не замечая, скользил по стенам, по вывескам, по экипажам. Было темно; окна магазинов ослепли: исчезла, чем-то прикрылась их, сверкавшая прежде, глубина. Еще многие шли по улице. Кажется, горели фонари.
Владимир продолжал рассказывать.
– Особенно странное чувство бывает, когда я возвращаюсь домой. Каждый раз я прежде всего смотрю на окна: не освещены ли они. Дверь открываю осторожно и с волнением: словно ожидаю кого-нибудь у себя застать. И это несмотря на то, что дверь заперта и ключ я уношу с собою. Входя, я бросаю тревожный взгляд на кресло, придвинутое к столу. Не сидит ли так кто? Я не знаю даже наверное, женщина ли это, кого я жду. Каждое письмо беру с трепетом. Что в нем? Не изменит ли оно жизни, не несет ли решительной вести? И когда ничего нет, я чувствую себя обманутым, я глубоко потрясен, я в отчаянии. Когда же, когда? Дни идут, жизнь утекает: все так же случайна она и неверна…
Неожиданно мы столкнулись с кем-то. Заговорившись, мы не замечали идущих. Подняв голову, я увидел прямо перед собою странного, взлохмаченного блондина, тяжело стоящего посреди тротуара. Он пристально глядел на нас с удивленно-задумчивым видом: как бы не в ослах что-то вместить. Кажется, он выругал нас потом вдогонку.
– Барин, подвезу? — весело крикнул извозчик.
– Не надо, — почему-то счел нужным ответить Владимир
Шел он довольно быстро и все время несколько впереди меня. Говоря, то и дело оборачивался ко мне на ходу. Каждый раз мне сильно не нравилась его шляпа, зеленовато-желтая, облезло-мягкая, низко опущенная на лоб. Весь он, взволнованный и рассеянный, имел довольно странный вид.
– Меня поразила раз фраза, вычитанная где-то: Вся наша жизнь, говорилось там, ряд пропущенных возможностей… Великолепно. — Владимир обернулся ко мне. — Вот стоят кругом дома, там люди и, может быть, они нам нужны. Мы идем мимо, я дома для нас только мертвые стены, нечто неживое я чуждое навсегда… Смотри, какой тяжелый, широкий, молчащий дом. Но ведь он живет, он весь переполнен, весь кишит жизнями и людьми!
Словно по уговору, мы одновременно остановились перед огромным домом. Сумрачно возвышался он над нами — мертвою, непомерною глыбой. Мы оба невольно подняли
Я стал внимательнее вглядываться в окружающее. Странным, смутным и незнакомым показалось вдруг все. Где мы, на какой улице? Кто идет нам навстречу?
Навстречу шел высокий и полный студент. Равномерно раскачивался он на ходу. Я стал подробно в него вглядываться. Не рассмотрев еще лица, я вдруг неожиданно заметил, что при каждом шаге он попыхивает туманным паром. Это на холоде видно сегодня дыхание. Меня очень удивило, что до сих пор я этого еще не замечал. Я сам выдохнул воздух, – то же легкое облачко, похожее на дым. И у Владимира, и у всех остальных. Даже лошади, и те – словно скрывают в зубах папиросы.
Владимир Степанович опять заговорил, выпуская изо рта между словами белые клубы пара.
– Идешь по улице, встречаешь женщин. Среди них – та, которую ты должен или мог бы любить. Случайно ты не знаком с нею. И ты любишь тех, с кем познакомился тоже случайно. Случай становится судьбой.
Я продолжал рассматривать улицу. Всю ее заполняла смутная, влажная тень. Ничего нельзя было разобрать: виднелись лишь блеклые пятна или слепящими полосами падал откуда-то свет. Ковыляя, шли проститутки, словно осовелые мухи после дождя. Казалось, они прилипали к мокрым, скользким тротуарам. Пахло дымом.
Мы стали переходить на другую сторону. Я заметил, что мостовая вся в странных, длинных, подвижных тенях. Со всех сторон наползали они, уродливо вытягивались, как бы настигая кого-то. Лениво чокали копыта.
– Эй! — дико крикнул нам кучер, заворачивая к подъезду, мы посторонились. Из-под вздетого верха пролетки вышел господин невысокого роста, обежал ее сзади и стал отстегивать кожаный фартук с правой стороны. Вот он вывел оттуда за руку высокую тонкую даму. Мы продолжали стоять неподалеку. Дама мне показалась красивой. Холодное, бледное, нежно очерченное лицо и тонкие брови. Большая черная шляпа.
Оба они с удивлением взглянули на нас, но ничего не сказали друг другу. Вероятно, мы выглядели несколько странно. Господин подошел к двери продолжительно нажал звонок.
– Пойдем, — позвал я Владимира. — Чего мы здесь не видали?..
Через некоторое время, однако, я невольно оглянулся. За мной и Владимир. Как раз в эту минуту дама и ее спутник исчезли в подъезде. Дом опять стал ровною, глухой стеной.
– Вернулись, наверно, откуда-нибудь из театра, – поделился я своими размышлениями. Затем мы опять пошли молча.
Что, если это она? – вдруг проговорил Владимир, останавливаясь передо мною. — Что, если я ее ждал все время?.. Может быть, какое-нибудь необыкновенное счастье скрыто для меня в ней. И вот я прошел мимо. Она – с другим.
Желтая шляпа его сползла на бок. Он выглядел жалким и некрасивым.
– Перейти разве посмотреть номер дома, куда она вошла, – усмехнулся он. — Теперь, наверно, и не разыщешь. — Голос его странно дрогнул. Мы двинулись дальше.
– Ты в самом деле, пожалуй, не совсем здоров, — сказал я Владимиру на прощание, посмотрев в лицо. Он нисколько не удавился и очень долго искал по карманам ключ. Ждет ли он еще кого в своей комнате?