Любовь к каждой собаке
Шрифт:
В этот вечер мы не пошли смотреть на закат. Прогулка без собаки не имела смысла. Потеря Томми расколола нашу семью. Я плакала в маленькой комнатке на чердаке, а родители собирали вещи. На ту дачу мы больше никогда не возвращались.
Я еще долго сердилась на родителей. Томми старалась не вспоминать, но всегда считала, сколько ему сейчас лет. Прошел год с того ужасного лета – ему четыре, вот уже и три года прошло, ему шесть. Десять… Пятнадцать… Только когда поняла, что где бы Томми ни был, он в любом случае уже умер от старости, я перестала сильно грустить. К тому времени я была
Мы с папой пили вино. Разговор стал откровенным, и я спросила:
– Помнишь, мы отдыхали на даче? Помнишь, там Томми потерялся?
– Помню, конечно, – отозвался папа и опустил взгляд в бокал.
– Скажи, почему вы не помогли мне его вернуть? Я же нашла его, я слышала его голос.
– Это лаял не он.
– Откуда ты знаешь?
– Мы нашли Томми в первый же вечер. Он попал под электричку. Он был уже мертвым. Мы с мамой тогда решили тебе не говорить.
От папы я возвращалась на метро. В полупустой вагон вошла молодая пара с дочкой, девочкой лет двенадцати. Она демонстративно села подальше от родителей, принялась всхлипывать и отчаянно вытирать слезы рукавом куртки. Ни мама, ни папа не подошли к ней, не попытались утешить, но и не спускали с нее глаз. Я сидела напротив девочки и читала ее мысли: «Мои мама и папа – самые ужасные родители на свете». Как мне хотелось сказать ей, что она заблуждается…
Глава 5
Безухов и Лиза
К утру в почте снова было полно новых писем, но теперь там появилась свежая тема: нельзя отдавать Безухова первому встречному, хозяина надо проверить. Люди беспокоились, как бы собака не попала в плохие руки. Оказалось, что найти хозяина – это только полдела, теперь надо убедиться, что ему можно доверить щенка. Мне рассказывали о движении догхантеров – людях, которые истребляют собак, о живодерах, мучающих собак и кошек, о черных списках недобросовестных хозяев. Также настойчиво велели поискать там имя человека, пожелавшего забрать щенка.
Бывалые зоозащитники говорили, что надо обязательно взять паспортные данные у нового хозяина, присылали образцы договора, который надо с ним подписать, и советовали условиться, что я буду каждый месяц проведывать Безухова.
Я кивала в трубку, рассматривая рисунок на холодильнике, и начинала опасаться отзывчивого парня по имени Михаил.
Леша и Санька иронизировали, мол, в нашей кухне офис компании по пристройству. Они заходили, наливали чай, перекусывали или просто заглядывали в холодильник, попутно слушая мои телефонные разговоры. Леша настаивал на том, чтобы я отключила телефон и не проверяла почту. Хозяин найден, миссия выполнена. Что еще нужно?
Но
Особенно запомнился разговор с женщиной из Киева. Они с сыном прочли мой пост и теперь ребенок все время плакал, переживал за Безухова. Я рассказывала, что Безухов поправляется и осваивается, что ему нашли хороший дом, а она передавала это своему мальчику, сидящему рядом. В трубку были слышны его всхлипывания.
Ну и кашу я заварила!
Второй день в авральном режиме я работала секретарем Безухова. Ну все, хватит. В каждом офисе есть перерыв!
– Саня, одевайся, пойдем гулять!
Но телефон все-таки взяла с собой. Вдруг еще какой-нибудь ребенок плачет?
Наш маленький дворик засыпало крупными хлопьями снега. Перемена места и морозный воздух освежили и обрадовали. Мы катали друг друга на санках – я Саньку от первого подъезда до четвертого, а он меня обратно – и ждали дворника.
Гафур уже не первый год работает в нашем дворе. В Таджикистане у него молодая жена и двое детей, а он тут – зарабатывает. Летом у него можно попросить метлы и подмести двор – мы с сыном обожаем это занятие, особенно когда асфальт покрывает тополиный пух. В жаркие дни Гафур выносит из подвала огромную бухту шланга, раскручивает, подключает к крану, торчащему из стены, и поливает тротуары и хилые кусты сирени, что растут у подъездов. Мы стоим, рассматриваем радугу в брызгах и просим пополивать. Поначалу Санька послушно поливает все, что положено, – кусты, дорожки, газон, а потом принимается хулиганить и брызгаться. Я забираю у сына шланг – мне тоже очень нравится поливать. Возвращаемся домой веселые и совершенно мокрые, оставляя лужи на лестнице и в лифте.
Осенью Гафур выдает нам грабли, мы сгребаем листья на лужайке в огромную кучу, а потом прыгаем в нее с разбегу. Бывает, что увидев нас в окно, выходят детишки из соседних подъездов, и мы веселимся большой компанией, разбрасывая листья руками и расшвыривая ногами. Гафур не сердится: «У меня тоже дети, я понимаю».
Зимой в дворницкой можно взять лопаты. Зажигаются фонари, люди возвращаются с работы, а мы чистим дорожки. В начале зимы снег на тротуарах не примерзший – пушистый, легкий. Мы сгребаем его в один сугроб, чтобы потом построить горку. Здесь, в сугробе, и застал меня судьбоносный для Безухова телефонный звонок.
Жизнь собачника делится на периоды не по годам и событиям, а по собакам. «Это было, когда у нас жила Тайга», или «сын родился, когда у нас еще не было Мартина». Или так: «Когда у меня была собака Дюша, я женился». Во всех этих фразах слышна преданность четвероногим и печаль от того, что их жизнь коротка. Так и у меня – детство делится на первого Томми и второго Томми.
Во времена второго Томми я крепко подружилась с одноклассницей Юлей. У нее тоже была собака и тоже пудель – черный Чарли. По вечерам мы гуляли вчетвером – я, Юля, Томми и Чарли. Собаки играли, а мы обсуждали поведение родителей и отношения в классе.