Любовь к мятежнику
Шрифт:
Ее глаза уловили извилистое движение змеи, которая выползла из-под шкур и заскользила по ложу. Барбара мертвой хваткой стиснула метлу и закричала, когда змея вновь зашипела.
Барбара не имела представления о том, сколько времени прошло, прежде чем Девон взлетел по лестнице наверх с ножом, сверкающим в руке. Он оттолкнул ее к себе за спину и выбросил вперед руку, сжимающую рукоятку. Тяжелое лезвие вонзилось в голову змеи, пригвоздив гадину прямо к мягкой постели.
Несколько секунд мерзкая тварь еще извивалась, затем затихла.
— Болотная гадюка, —
— Они ведь ядовиты, да?
— Да, очень. Их еще называют мокасиновыми змеями, они обитают в сырых местах и уж, конечно, не забираются на второй этаж дома.
Ее сердце екнуло.
— Ты хочешь сказать, что кто-то подбросил ее сюда… чтобы убить меня?
Женщина-Пантера… Хотя он не произнес этого вслух, Барбара знала, что Девон думает о том же, что и она. К этому времени Медвежье Сердце, Перепелка и большинство домочадцев столпились у лестницы внизу. Дядя Девона, Высокий Журавль, поднялся наверх и увидел, как его племянник вытащил нож и выбросил змею через окно.
— Думаю, что леди была бы в большей безопасности, если бы ты отправил ее в Саванну как можно скорее, — произнес он печально. — Утром я поговорю с братом Женщины-Пантеры, он позаботится о том, чтобы наказать ее.
Глава четырнадцатая
Август 1789 года
Блэкхорн-Хилл
Доктор Уизерспун нахмурился и покачал головой.
— Тебе следует оставаться в постели, Роберт. В противном случае с такой лихорадкой и при твоем слабом сердце ты через пару недель можешь отправиться к праотцам.
— Да как же я могу оставаться в постели, — саркастически произнес тот, — когда мой сын и наследник шляется бог знает где? По делам торговли, говорит. Большинство наших здоровых работников либо удрали, чтобы вступить в банду к этим мятежникам, либо мобилизованы королевской милицией. Кто позаботится о поместье? Сбежало даже несколько рабов. — Бледный, трясущийся Роберт откинулся на подушки, сложенные горкой у него за спиной.
Старый доктор повернулся к Мадлен, которая тихо ждала у постели больного.
— У меня здесь есть лекарство, и я хочу, чтобы вы проследили, как этот старый козел будет принимать его. — Разожмите ему челюсти каминными щипцами, если понадобится, и влейте ему это в глотку.
Роберт угрожающе нахмурился, но Ноубл игнорировал его.
— Что это? — спросила Мадлен, беря в руку маленькую баночку, наполненную чем-то, по виду напоминающим древесную стружку.
— Это редкое вещество. Пришло к нам из Южной Америки. Ко мне оно попало от человека, которого я знаю по Вест-Индии. Называется хинин. Снимает малярийную лихорадку. Чертовски дорогое и очень редкое лекарство, иначе я бы попробовал его раньше.
— Хочешь использовать меня как подопытного кролика, а, Ноубл? — сердито спросил Роберт.
Доктор обратил близорукий взгляд к Роберту и непреклонно
— Ты должен это пить. Лекарство поможет унять лихорадку. Это стоит того, чтобы попробовать. У тебя, по крайней мере, есть шанс, в отличие от большинства тех бедняг, которые мрут, как мухи, на поле боя по всему Югу.
При упоминании о войне Мадлен побледнела, подумав о Квинте, от которого уже несколько недель не было ни слова. А если он болен или ранен' «Он предатель. Для меня было бы лучше избавиться от него». Но мысль о жизни без него железным обручем сдавила ее сердце.
— Как я должна готовить этот хинин? Уизерспун кивнул Роберту, закрывая свою сумку, и вывел Мадлен в коридор. Он прикрыл за собой тяжелую дверь и повернулся к ней с угрюмым выражением лица.
— Он очень плох Мадлен. Эта лихорадка подорвала его и без того слабое сердце. — Он отмерил немного лекарства. — Вот это количество надо развести в кружке воды. Он будет жаловаться, что оно горькое, но проследите, чтобы он выпил все. Утром и вечером в течение последующих трех дней. Через три дня я заеду навестить его.
Забирая у него лекарство, Мадлен подумала, что старый доктор выглядит измученным.
— Вы слишком много работаете, доктор Уизерспун. Идемте, перед уходом выпьете чашку чая со свежими пирожными Делфины.
Он взял ее руку и легонько похлопал.
— Не вам говорить мне об этом, молодая леди. С отсутствием Квинта и болезнью Роберта вы взвалили на себя непосильный груз.
— Со мной будет все в порядке. — Темные круги под глазами опровергали ее слова.
Ноубл похлопал себя по животу и сказал:
— Боюсь, стряпня Делфины — это совсем не то, что предписывает доктор. Я должен отклонить ваше любезное предложение и немедленно отправиться в Августу. Кажется, у Пикенса и его людей произошла небольшая стычка с королевской полицией. Держу пари, обе стороны нуждаются в некоторой починке.
— Будьте осторожны, доктор, — предостерегла Мадлен. За эти несколько месяцев она полюбила этого старика с его острым умом и житейской мудростью. Ему всегда удавалось проложить дорожку между Робертом и Квинтом, защищая их друг перед другом и в то же время сохраняя дружбу с обоими. Она гадала, каковы его политические убеждения, но никогда не спрашивала об этом, а сам доктор никогда не говорил, мятежник он или роялист.
Проводив Ноубла, Мадлен обошла вокруг дома и вошла в кухню, где безраздельно правила Делфина, дала большой негритянке инструкции по поводу хинина, зная, что Роберт будет куда меньше склонен спорить с Делфиной, чем с ней. Затем она вернулась к своей работе, которая включала в себя наблюдение за варкой мыла. Мадлен с удовольствием взяла на себя выполнение этой трудоемкой уличной работы, которую миссис Ошлви находила ниже своего достоинства.
Работая с рассвета до сумерек, Мадлен каждую ночь падала на свою одинокую кровать слишком уставшая, чтобы размышлять над своей нравственной дилеммой. Она была женой предателя и тем не менее не в силах была обречь его на судьбу, которой заслуживал предатель.