Любовь к трем ананасам
Шрифт:
– Нашлась тоже добрая, – проворчала стоявшая следом за ней бабка. – Я, может, тороплюсь!
– Мужчине плохо! – попыталась пристыдить ее Катерина.
– Ага, плохо ему! – проскрипела бабка. – Со вчера ему плохо! Душа у него горит!
– Девушка, мне не отпустят! – уныло протянул мужчина.
– Конечно, не отпущу! – донесся голос из окошечка. – Я его знаю как облупленного! Каждое утро ко мне за этой настойкой тащится, чтобы опохмелиться! И вам, женщина, не советую ему ничего покупать! Вам самой
– Антигриппин и жаропонижающее, – торопливо сообщила Катя.
Она вернулась из аптеки и уже в коридоре вспомнила, что так и не принесла мужу чаю. Сбросив куртку, она устремилась в спальню, чтобы проверить состояние больного.
Валентин Петрович грустно смотрел в потолок и тяжело, с присвистом дышал.
– Ну как ты, Валик? – спросила Катя, заботливо склонившись над мужем. – Я принесла тебе лекарства…
– Кумамбра, – едва слышно отозвался профессор, – Кумамбра футу-фруту.
– Господи! – Катерина схватилась за сердце. – Валик! Что с тобой? Тебе совсем плохо?
– Амбакуюк, – грустно сообщил Валентин Петрович. – Бардышлы камышлы.
– Ой! – Катерина попятилась и при этом уронила стул.
Грохот упавшей мебели привел ее в чувство. Она схватила с тумбочки градусник и сунула мужу под мышку.
– Аку-маку быр-быр, – проговорил профессор и прикрыл глаза.
Катерина опустилась на краешек кровати и уставилась на больное лицо мужа. Едва дождавшись, когда пройдет пять минут, она вытащила градусник.
Ртуть поднялась до отметки сорок и две десятых.
– Ой! – повторила Катерина и схватилась на этот раз за голову. – Ой! – воскликнула она снова и потянулась к телефону.
Как всегда, в трудную минуту она позвонила Ирине Снегиревой.
Ирина была самой близкой ее подругой. Такой же близкой, как Жанна. Но по сравнению с Жанной у нее было два огромных преимущества: во-первых, Жанна в любой трудной ситуации начинала ругать Катерину за допущенные промахи и заниматься ее воспитанием. Потом, конечно, она бросалась ей на помощь, но это уже потом. Ирина же первым делом выражала подруге сочувствие.
Во-вторых, Жанна всегда была ужасно занята и всячески это подчеркивала. Ирина тоже много работала, но у нее всегда находилось несколько минут для любимой подруги. Кроме того, свои детективы она строчила дома, за своим персональным компьютером, поэтому ее всегда можно было застать на месте. Однако работа есть работа, и иногда Ирина попросту отключала телефон, чтобы не звонили попусту и не мешали сосредоточиться. Но кажется, сейчас, смутно вспомнила Катя, подруга как раз закончила очередной роман и еще не успела полностью погрузиться в следующий.
Трясущимися руками тыкая в вечно западающие кнопки, Катя молила Бога, чтобы подруга оказалась дома. Очевидно, телефону передалось ее нервозное состояние, и он зазвонил отчаянно,
– Катерина, что случилось? – строго спросила она, зная по опыту, что если Катю сразу же не приструнить, она будет полчаса рыдать, сопеть, сморкаться и до сути разговора дойдет не скоро.
– Валик! – едва слышно шепнула Катя, потому что от горя ее покинули все силы.
– Что – он снова уезжает в Африку? – поинтересовалась Ирина. – Ну, не переживай так, это уже было, съездил и вернулся, его там не съели, так что наберись терпения.
– Он заболел! – собрав все силы, вымолвила Катя.
– Простудился? Ну, дай ему горячего чаю с малиной, горчицы в носки насыпь, пледом закрой. У вас в коридоре вечно сквозняки гуляют и в окна дует…
– Чаю? – встрепенулась Катя, вспомнив, что так и не удосужилась принести мужу чаю. А ведь он просил. А теперь уже ничего не просит, только лежит и говорит по-африкански…
– Катька, кончай реветь! – прикрикнула Ирина. – Говори толком, что у тебя стряслось!
Плотину прорвало, у Катерины прорезался голос, захлебываясь слезами, она поведала про все свои несчастья. То есть не свои, а своего мужа Валика.
– А врач выписал антигриппин. И еще чай с медом и малиной… Я пришла из аптеки, а Валик бредит.
– Бредит? – встревожилась Ирина. – А еще какие явления?
– Кашляет сильно, прямо заходится…
– Кашель какой? – деловито осведомилась Ирина. – Сухой, мокрый?
После того как вырастила двоих детей, она прекрасно разбиралась в различных оттенках кашля и вообще в простудных заболеваниях. В инфекционных, кстати, тоже.
– Полусухой… – машинально пробормотала Катя. – Ой, что я говорю! Сухой… вроде как будто лает…
– Да у него, наверно, бронхит! А температура?
– Сорок и две десятых! – прорыдала Катя.
– Не врешь? – ахнула Ирина. – Катька, да ты с ума сошла, какой еще чай с малиной? Ему срочно температуру сбить надо, а то сердце не выдержит! Немедленно вызывай «неотложку»!
– Это по ноль три?
– Ноль три – это «Скорая», а тебе нужна «неотложка», да не простая, а платная, потому что тех полдня прождешь, у них вызовов до черта! Записывай телефон! И соберись, Катерина, рыдать после будешь, когда мужу полегчает!
Призывы Ирины возымели действие, Катя утерла слезы, набрала номер неотложной помощи и внятно объяснила девушке, какие симптомы у ее мужа.
Профессору было совсем плохо. Катю он не узнал и упорно продолжал разговаривать на каком-то африканском наречии. От него несло жаром, как от камней, нагретых жарким африканским солнцем. Катя обтерла ему лоб мокрым полотенцем и вышла в коридор, не в силах смотреть на такое безобразие.