Любовь к жизни
Шрифт:
– Интересное предсказание, - округлил глаза Домерик, - А какой зверь меня задерёт?
– О-о-о, нет, так не интересно. Не скажу, короче. Следующий!
Помявшись, пред светлые (вернее, тёмные) очи королевы предстал Эртур Уоквэлл, прижимая к себе младшего брата. Оба смотрели на королеву с нескрываемым страхом.
– Вы оба проживёте больше шестидесяти лет и отдадите души Многоликому в первый день зимы. Следующий!
Оберин сделал шаг вперёд и приготовился услышать своё будущее. Неожиданно Рейлине пробил хохот.
– Ой, не могу! Вы умрёте
– Отличная смерть, - улыбнулся Оберин, - Я умру как настоящий мужчина.
– Рада за вас. Долиш, а ты умрёшь в возрасте восьмидесяти пяти лет за завтраком.
– Какая точность! – поразился Долиш, - А не могли бы вы посмотреть, кто будет сидеть рядом со мной?
– Многовато просишь. Теперь самое неприятное: Ширен, ты проживёшь ещё совсем немного времени, а потом…ну… - Рейлине замялась.
– Я поняла, ваше величество, - кивнула Ширен, - Мой срок отмерен. Я и так прожила очень много.
– Что ж, тогда остаёшься только ты, Эйерон. Ты умрёшь от чахотки вскоре после рождения третьего бессмертного из рода Рокалион. Это ещё нескоро будет.
– Да, матушка, - кивнул Эйерон, явно с трудом сдерживая слёзы.
Тем не менее, рассвет приближался. Теперь Рейлине чувствовала, как приближается её смерть, как жизнь покидает тело, но при этом покидал и страх. Так ведь было уже много-много раз, чего же бояться? Небо на востоке чуть посветлело, но всё-таки у неё ещё было время. Немного времени, ценнейшего из благ.
– Ей, ваше величество! – Джуди потряс её, ушедшую было в мысли, - А моя смерть? Когда я умру?
– Ты-то? – Рейлине мрачно улыбнулась, - Поверь, это произойдёт очень скоро. Если не прекратишь трясти, то уже через минуту. А если серьёзно, то на рассвете, от сердечного приступа, в кругу друзей и близких.
– Так, уже лучше. А когда конкретно? – не отставал Джуди.
Вдруг он замер, лицо его вытянулось, а зрачки неестественно расширились. Он будто ушёл в себя так же, как минуту назад Рейлине. Никто не решался прервать его размышления хотя бы потому, что впервые видели думающего Уоквэлла.
– А, вот оно как, - пробормотал он наконец, - Ясно. Всё понятно, Рейне.
– Как ты назвал мою мать? – вскинулся Захария и вытащил из ножен Кость, - Да её так только отец называл!
– Убери меч, ему сегодня можно, - улыбнулась Рейлине, - Сегодня можно всё.
Итак, до рассвета оставались считанные минуты (ещё никогда время не летело так быстро), а в голове Рейлине происходила невероятная борьба между воспитанием и низменными страстями. Победили страсти. Она, не давая себе времени передумать, отбежала в сторону и начала раздеваться. Никто не посмел прервать неожиданный стриптиз королевы.
На пол опустились панталоны и чулки, и корсет, и заколки. Сверху аккуратно примостилась корона.
– После смерти я превращусь в железную статую, - объяснила наконец она, - И чтобы после смерти меня помнили, я завещаю: оставить меня здесь,
– Матушка, а вы можете хоть сейчас прикрыться? – осторожно попросил Эйерон, старательно прикрывая глаза.
– Не-а. Я красавица! – Рейлине тряхнула грудью, - И после смерти снова стану прекраснейшей из женщин земных. Ну, время пришло. А, и напоследок: Захария, береги свою любовь! Твой орден станет самым крутым в мире! Передай Лорасу, что ему предстоит увидеть ещё многое, и только истинная любовь избавит его от мук. А, и ещё: Эйерон, в твоём роду родится следующий бессмертный! Берегите себя и свои души! Любите друг друга как можно чаще! Дети мои, выдайте замуж Иону! И, напоследок…
Я хочу умереть
В чьих-нибудь сильных руках,
И на словах объяснить
На пальцах свой страх.
Я хочу умереть
В чьём-нибудь зимнем саду,
Громко смеяться
И оказаться в Аду.
Я хочу умереть,
Я хочу умереть,
Я хочу умереть,
Я хочу… - И губы Рейлине тронула грустная, мимолётная улыбка.
«Как прекрасен рассвет! Как чудесны люди, и мир, и звуки, и даже подступающий холод не портит утро! Нет, как же я всё-таки люблю жизнь!» - подумала Рейлине и посмотрела на рассвет.
Захария без страха, без боли и даже почти без грусти посмотрел на прекрасную статую из валирийской стали, в которую превратилась на рассвете его мать. Она не соврала – да, теперь она снова стала прекраснейшей из женщин земных. И любой сможет это оценить.
– И что теперь делать? – тихо спросил его Эйерон.
– Как что? Ты только что стал королём, неразумный брат мой, и ещё спрашиваешь, что тебе делать? Для начала примерь корону, что ли?
– О, Неведомый, узнаю королеву, - улыбнулся беззлобно Оберин, - Она тоже не считала смерть чем-то важным.
– Это верно, - кивнул Джуди и вдруг замер. Захария почувствовал, что что-то не то: никогда лицо Джуди не выражала столь глубокую задумчивость.
– Завещание-то я составил…- негромко проговорил Джуди, почему-то кладя руку на сердце.
Захария похолодел, не веря своей смелой догадке. Джуди посмотрел на притихшее окружение и нашёл силы улыбнуться.
– Да нет, всё будет в порядке. Полном порядке!
И упал прямо у ног статуи королевы.
Перепуганная Ширен подбежала к супругу, заплакала…и тут он сел, открыл один глаз и уточнил:
– Со мной-то точно. Привет, Костлявая!
И отдал душу Многоликому. Тихо, спокойно, без страха и боли, как и Рейлине Рокалион.
Несколько минут стояла тишина. По щекам Долиша текли слёзы, хотя лицо оставалось спокойным, даже болезненно спокойным. И всё же он не выдержал первым – захлёбываясь слезами, он уткнулся в грудь Оберина и тихо задрожал. Мартелл, к своей чести, не стал противиться поливанию слезами, и даже сам пустил скупую слезу. В обморок осела Ширен. Эртур и Домерик стояли неподвижно, лица их были напряжены, а взгляд расфокусирован. Домерик Болтон склонил голову.