Любовь как закладная жизни
Шрифт:
Этого раньше не было. Агния могла бы с кем угодно спорить на то, что знает тело своего мужа до последнего миллиметра, все шрамы после ножевых и огнестрельных ранений, даже те, что остались после частично сведенных наколок. Этого рубца она не знала.
Холод от страха, пусть и запоздавшего, отозвался внутри острее, чем любое чувство минутой раньше. Ужас за жизнь Вячека, только вновь обретённого, прошелся по нервам, словно пробуждая ее тело.
Агния потянула простынь вниз и наклонилась, рассматривая странные
Ему стреляли в живот. Это она помнила. Это то, что Агния видела тогда. В живот и куда-то в район груди. Добраться, добежать до мужа, чтобы помочь, чтобы постараться как-то спасти — ей тогда не дали.
Но эти шрамы не были похожи на пулевые раны, которых Агния насмотрелась за годы жизни с Вячеком.
Ощущая, что пальцы стали подрагивать, она стащила вниз простыню, которая укрывала их обоих. Вот. Агния коснулась уже белого шрама от пулевого ранения. Это новое. Наверное, именно сюда тогда и попал Щур, чуть ниже ключицы.
Она посмотрела ниже, на живот. Там не было видно шрама на месте входа пули. Зато там четко прослеживался длинный ровный шрам со следами швов. Видимо, дело рук Леши.
Боже. Боже! В мыслях она испытывала ужас, но тело глушило, делало этот страх за жизнь любимого вязким, не таким острым, как все ощущалось раньше.
Она начала рассматривать дальше.
Кроме этого по всему его телу: на руках, на плечах, даже на боку и на шее, то тут, то там — Агния друг стала замечать такие следы. Где-то они напоминали просто вдавления. Где-то больше сливались, образуя своеобразную полосу. А где-то терялись в рваных линиях небольших шрамов.
Господи! Да, что же это такое? Он же купал ее все эти дни. Лежал обнаженный рядом. Как же Агния не замечала? Не видела? Неужели, она настолько выпала из реальности, погрузившись в свою боль и оглушенность? И что это, вообще, такое?
Рука Вячеслава вдруг перехватила ее ладонь, некрепко сжав и не позволяя опустить простынь ниже, не разрешая дальше искать такие же следы.
— Вячек? — Агния растерянно посмотрела на проснувшегося мужа.
Он лежал, практически не поменяв положения, только руку опустил, которой сейчас держал, поглаживал ее пальцы. И смотрел на нее. Чуть прищурившись. Внимательно. Настороженно. Упрямо. Но и с какой-то надеждой в этих глазах.
Так. Он был рад тому, что она поднялась, что самостоятельно проявила интерес к чему-то. Однако, определенно, не собирался этот интерес удовлетворять.
— Привет, Бусинка. — Хрипло со сна прошептал Вячеслав, продолжая поглаживать уже ее ладошку. Сжал. Поднес к своим губам. Легко поцеловал. — Выспалась?
Он радовался ее самостоятельному пробуждению, каждому ее движению не по его указке.
Но Агния собиралась выяснить то, что не было ей понятно.
— Вячек? Что это за шрамы?
— Хочешь завтракать? —
Агнии вдруг тоже захотелось. Мышцы словно заныли и спину будто закололо. Но она твердо посмотрела мужу в глаза.
— Я у Федота спрошу. Он мне не соврет. — Заметила она.
— Не соврет. — Согласился Вячек, обняв ее за талию. Подтянул к себе. Устроил свою голову на ее коленях. — Только не очень удобно Федоту будет говорить, когда я сломаю ему челюсть.
Довольно прикрыв глаза, муж прижался щекой к ее животу. Скользнул губами по коже.
— Вячек! — Она попыталась возмутиться, а вместо этого поняла, что ей все же приятно. Очень приятно ощущать его касания. Его ласку. Почему она не задумывалась об этом на протяжении последних дней?
— Бусинка. Забудь. — Вячеслав погладил ее спину своей горячей рукой. — Тема закрыта. Это все уже прошло. Уже не важно. Уже ничем не грозит.
Он поднялся и обнял ладонями ее лицо.
— А вот что важно — это завтрак. И я очень надеюсь, что вместе с любопытством в тебе проснулся и аппетит. Для твоей же пользы. — Вячеслав глянул на нее с явным приказом, читающимся во взгляде.
Агния вздохнула. Сказал так, значит и правда лучше челюсть другу сломает, чем позволит ей что-то узнать. Что она Вячека не знала, что ли? В том-то и дело, что знала.
Есть не то, чтоб хотелось. Но она понимала правоту его требования. И, кроме того, воля к жизни стала просыпаться внутри. Может и не такая сильная, как у ее мужа, но уже куда более ощутимая, чем еще вчера. Она кивнула, отвечая на его вопрос о завтраке.
— И лады. Моя умница. — Довольно кивнул Вячеслав.
Откинув простынь, он поднялся с дивана, еще раз потянувшись, чем снова заставил ее вспомнить это приятное ощущение, почти сладкой боли в мышцах. То, что она не могла испытать все это время.
Даже как-то неловко, испытывая некоторое смущение, Агния и сама потянула мышцы, откинувшись затылком и спиной на подушку. Забросила руки за голову, растягиваясь еще больше.
Это было приятно. Очень.
Быстротечно, мимолетно. Но здорово. И вспомнилось много других мелочей. Касание губ Вячека в поезде, жадность его страсти, его нежность и ненасытность на протяжении нескольких часов.
По телу пробежала легкая дрожь и волоски «встали» дыбом. И почему-то показалось, что если она сейчас дотронется до его щек, то уже ощутит сильнее, ярче покалывание щетины.
Способность чувствовать, ощущать, словно просыпалась, становилась сильнее тем больше, чем больше Агния ее стимулировала своим интересом, тем, что продолжала пробовать, а не свернулась в комок. Что не отрешилась от всего, как делала это вчера, и позавчера, и днем раньше.
И это подтолкнуло Агнию к новому действию.