Любовь контрабандиста
Шрифт:
Время в ее восприятии как будто остановилось по мановению волшебной палочки. Она не имела представления, прошло ли всего несколько секунд или целое столетие, прежде чем он оказался рядом с нею, однако для нее самой этот короткий отрезок времени тянулся бесконечно долго.
Он казался ей необыкновенно рослым и широкоплечим по мере того, как подходил к ней все ближе и ближе, пока наконец не остановился, глядя на нее в упор; выражение его лица было спокойным и серьезным и вместе с тем испытующим, как будто содержало в себе немой вопрос.
— Я подумал о вас, — повторил он.
И теперь, поскольку
— Для меня… это честь, милорд. Но почему я… должна… занимать ваши… мысли?
— Я нахожу вашу жизнь здесь странной, — неожиданно произнес он. — Молодая девушка — такая юная и беззащитная — одна в этом огромном замке, где рядом с вами нет никого, кто мог бы вас сопровождать или служить вам охраной. Это никуда не годится.
Если бы Леона не знала заранее, что такого просто не могло быть, она бы подумала, что за внешней учтивостью его слов скрывался глубокий душевный порыв.
— У меня есть… Хьюги, — робко возразила она.
— А часто ли он бывает здесь? — осведомился лорд Чард, придавая своему тону оттенок скорее утверждения, нежели вопроса. И затем он продолжал:
— Ваш брат наслаждается блеском и роскошью Сент-Джеймса.
Я часто встречаю его в игорных залах, в Ньюмаркете и у Ольмека 8 — по сути, везде, где предпочитает собираться beau monde 9 . Я не осуждаю его за желание вращаться в высшем обществе, но как же тогда быть с вами?
8
Ольмек (Уильям Макколл) — основатель и владелец известного в Лондоне клуба и игорного дома в XVIII — XIX вв.
9
Высший свет (фр.).
Разве вам тоже не было бы приятно побывать в Лондоне?
— Мне бы это не доставило никакого удовольствия, — откровенно призналась Леона. — Кроме того, милорд, как, по-вашему, я смогу появиться в свете без подобающих платьев и не имея влиятельных покровителей, чтобы обеспечить мой debut? 10 Нет, мое настоящее место здесь — среди холмов Суссекса.
— Почему вы так в этом уверены? — настаивал лорд Чард. — Вы еще почти ребенок и не видели в жизни ничего, кроме того, что вы называете холмами Суссекса.
10
Здесь: первый выход в свет (фр.).
Лондон может оказаться весьма притягательным для такой замечательной красавицы, как вы.
Она уставилась на него с простодушным изумлением не только потому, что никак не ожидала от него подобного комплимента, но еще и потому, что никогда не считала себя красивой или даже просто достаточно миловидной.
— Я… я думаю, милорд, вы с-смеетесь надо мною! — вырвалось у нее наконец, щеки ее залила краска, и тут же она рассердилась на себя за то, что приняла так близко
— Нет, нисколько! — ответил лорд Чард, покачав головой. — И я убежден, что Лондон понравится вам и вы будете иметь там огромный успех, если решитесь последовать моему совету.
— Вы, конечно, шутите, — только и могла пробормотать Леона.
— Я говорю совершенно серьезно, — возразил лорд Чард. — Что, если я устрою это для вас? Могу ли я попросить мою сестру — или, еще лучше, мою бабушку — позволить вам погостить у нее до конца сезона?
Теперь уже его тон не оставлял никаких сомнений в его искренности, и Леона была до глубины сердца тронута его добротой.
— Я полагаю, ваша светлость, — сказала она, — что с вашей стороны чрезвычайно любезно даже просто подумать обо мне. Но я уверяю вас, что в Лондоне я буду чувствовать себя как рыба, вынутая из воды. Я очень счастлива здесь. Я люблю свой дом и никогда не остаюсь в одиночестве — даже тогда, когда Хьюги целые месяцы проводит в отлучке.
— Но это противоестественная жизнь для девушки, — стоял на своем лорд Чард.
— Может быть, людям вашего круга, милорд, она и покажется противоестественной. Но мой отец и я всегда имели самые скромные потребности. Из нашей семьи только Хьюги проявлял склонность к светским развлечениям, стремление появляться в обществе и выставлять себя напоказ. Мы вполне довольствовались нашей фермой — овцами, коровами и поросятами — и попечением о людях, которых мы нанимали и которые верно служили нам многие годы.
— А вашего брата это не устраивало? Даже после его возвращения домой с войны? — спросил лорд Чард серьезным и многозначительным тоном.
Леона мгновенно сообразила, что эту тему лучше было не затрагивать.
— Мне… мне пора идти, милорд, — произнесла она поспешно. — Я сейчас очень занята. Еще раз спасибо вам за ваше участие ко мне. Мне бы не хотелось, чтобы вы сочли меня неблагодарной, но я похожа на полевые цветы, растущие на склонах прибрежных холмов. Пересадите их или даже просто принесите домой, в тепло, и они завянут.
— Мы еще обсудим это потом, — сказал лорд Чард невозмутимо, словно не веря, что ее решение было окончательным.
— Мне придется снова ответить вам отказом, — улыбнулась ему Леона, — но я признательна вам от души.
Она сделала движение, чтобы удалиться, и тут ее рука нечаянно задела край его сюртука. Девушка невольно вздрогнула.
— Да вы же совсем промокли, милорд! Я и не обратила внимания, что на улице дождь.
— Действительно, погода испортилась, — ответил он. — Именно поэтому мы и вернулись так рано. Боюсь, что все то, что я желал бы увидеть, придется отложить до завтра.
Леона бросила беглый взгляд в сторону высоких продолговатых окон зала, зарешеченные стекла которых были украшены цветными витражами с гербовым щитом рода Ракли. Стекло было уже довольно старым и не особенно тщательно вычищенным, но сквозь него отчасти можно было смутно рассмотреть падавшие отвесно обильные струи дождя и пасмурное небо за верхушками деревьев.
— В самом деле, настоящий ливень! — воскликнула она. — Вы, должно быть, вымокли до нитки. Прошу вас, поскорее пойдите и переоденьтесь. Мне бы не хотелось, чтобы вы подхватили простуду.