Любовь Лилы

Робертс Нора

Он бросил взгляд на разбитый «Ремингтон» и почувствовал, как скрутило живот. Хотелось сесть и положить пальцы на клавиши, да так отчаянно, как мужчина жаждет обхватить руками любимую и желанную женщину. Столкновение с непорочно чистым листом бумаги пугало, словно расстрельная команда. А может, и сильнее.

Надо просто подготовиться, сказал себе Макс. Разложить справочники. Рассортировать предварительные записи. Отрегулировать освещение.

Он вспомнил о множестве мелких деталей, которые необходимо проработать,

прежде чем начать. Устроив все наилучшим образом, попытался думать, но в голове было пусто.

Именно сейчас, понял он, пришла пора приступить к воплощению замысла, о котором мечтал всю жизнь. Все, что надо сделать — сочинить первое предложение и посвятить себя этому занятию.

Пальцы сжались в кулаки.

С чего он решил, что сумеет написать книгу? Тезисы, лекции — да. Тут он мастер. Но книга, Боже, написание романа — это совсем не то, чему можно научить любого. Требуется воображение, остроумие и умение передать драматизм. Утопать в фантазиях и ясно формулировать все на бумаге — две совершенно разные вещи.

Не глупость ли это — начать дело, которое может закончиться полной неудачей? Пока он только готовится писать историю, не грозят никакие провалы и разочарования. Можно много лет заниматься подготовкой, не рискуя опозориться. А если начать писать, действительно начать, то уже не спрячешься за исследованиями и заметками. В случае же фиаско, не останется даже мечты.

С болезненным напряжением Макс пробежался пальцами по клавишам, пока мысли метались, изобретая бесчисленные оправдания, чтобы отложить этот момент. Когда первое предложение пронеслось от мозга к рукам и появилось на вздрагивающем листе, он тяжело судорожно выдохнул.

Три часа спустя целых десять отпечатанных страниц лежало перед ним. Повесть, которая так долго рождалась в фантазиях, вылилась в слова. Его слова. Он понимал, что могло получиться ужасно, но это, казалось, не имело значения. Он творил, действительно творил. Процесс очаровывал и бодрил. Щелчки, грохот и глухое перестукивание клавиш восхищали.

Макс снял рубашку и ботинки, ссутулился над столом со сведенными бровями и слегка рассеянным взглядом. Пальцы то порхали над машинкой, то замирали, когда он задумывался, как точнее описать бьющиеся в голове образы.

Именно таким его и обнаружила Лила. Он оставил двери террасы открытыми для бриза, хотя давно перестал замечать его. Не считая полоски света от лампы на столе, комната была погружена во мрак. Лила стояла, наблюдая за Максом, взволнованная его полной сосредоточенностью, очарованная тем, как волосы спадают ему на глаза.

«Он очень удивится моему приходу?» — гадала Лила. Разве возможно держаться от него подальше, когда она так сильно влюблена? Нет ничего неправильного в желании провести с ним ночь, выказать ему любовь тем способом, который он сможет понять и принять. Она должна принадлежать ему, создать узы, которые будут

иметь значение для них обоих.

Не просто секс, но близость. Все началось в тот момент, когда он, едва не утонув, растянулся на гальке и притронулся к ее лицу. Между ними возникла связь, которую Лила не могла игнорировать. И раз уж поднялась с собственной постели, чтобы попасть в его, то и не намерена больше ждать.

Сегодня вечером инстинкты влекли в его комнату так же неодолимо, как тогда на берег в разгар шторма.

Решение за ней, она знала. Как бы безудержно он ни хотел ее, ничего не возьмет, пока не предложат. Постесняется из-за собственных правил и кодексов. Возможно, если бы он любил ее… Но она не позволяла себе задумываться об этом. В свое время полюбит. Ее чувства слишком глубоки и слишком всепоглощающи, чтобы им сопротивляться.

Поэтому придется самой сделать первый шаг. Соблазнить.

Макс так углубился в размышления, что не услышал бы и крика. Но аромат, ворвавшийся в комнату с вечерним бризом, привлек внимание. Желание закипело в крови еще до того, как он оглянулся и увидел Лилу в дверном проеме в колыхающемся белом пеньюаре. Волосы, пойманные ветерком, танцевали по плечам. Позади нее небо выглядело черным холстом, а гостья — словно ворвавшимся в действительность миражом. Она улыбнулась, и его пальцы оцепенели на клавишах.

— Лила.

— Мне приснился сон.

Это на самом деле было так, правдивый разговор поможет успокоить нервы.

— О тебе и обо мне. Сияла луна, я практически чувствовала ее свет на своей коже, и тут ты коснулся меня.

Лила ступила внутрь, движение сопровождалось слабым шуршанием шелка, будто легкие волны пробежали по воде.

— И тогда я перестала ощущать что-либо, кроме тебя. И очень легкий, очень сладкий аромат цветов. И длинные трели соловья, призывающего любимую. Это был прекрасный сон, Макс.

Она остановилась возле его стола.

— Потом я проснулась. В одиночестве.

Макс был уверен, что напряженный узел в животе в любой момент может лопнуть и оставить его совершенно беспомощным. Лила выглядела прекраснее любой фантазии — волосы, словно блуждающие огоньки, рассыпались по плечам, изящное тело соблазнительным силуэтом вырисовывалось под тонкой струящейся тканью.

— Уже поздно. — Макс пытался прочистить пересохшее горло. — Ты не должна находиться здесь.

— Почему?

— Потому что… это…

— Неправильно? — предположила она. — Опрометчиво? — Лила отвела волосы с его лба. — Опасно?

Макс вскочил на ноги, и вцепился в спинку стула.

— Да, все это.

В ее взгляде мерцали извечные женские тайны.

— Но я чувствую себя восхитительно опрометчивой, Макс. А ты нет?

Отчаянье, вот что он чувствовал. Отчаянную нужду в единственном прикосновении к ней.

Костяшки пальцев побелели.