Любовь Люцифера
Шрифт:
— Через границу нам не перебраться, — предупредил Марсель.
— Конечно, если ехать по полям привидений.
— А как же еще туда добираться? — сказал Марсель.
Сага задрожала: она слышала о полях привидений. Это была дикая местность, частично относившаяся к финским лесам. Пустынные плоскогорья и скалы, покрытые кустарником и редкими соснами, дремучие еловые леса, где властвовала тишина, медведи и волки. Призрак, привидение — это было старинное название волков и медведей. Призрачное царство с таинственными криками филинов и гагар, с колдовством и чудесами на каждом
Граф Пауль негромко продолжал:
— Мы поедем в глубь леса, как можно дальше, рано утром, когда все еще будут спать. Теперь дождь, лошади устали, да и мы тоже… — с улыбкой добавил он. — А потом, когда уже невозможно будет ехать в карете, мы пойдем пешком через границу, а кучер подождет, пока границу откроют, и поедет следом.
Взглянув на Сагу, Марсель сказал:
— Лично для меня этот вариант подходит, я привык ходить пешком. Так что я принимаю это предложение. Но ты-то как на это посмотришь, девочка?
Приятно, когда тебя называют девочкой, если тебе уже двадцать четыре и ты уже была замужем.
— Ничего, я выносливая. Я тоже принимаю твое предложение, Пауль.
Они договорились с хозяином, чтобы тот разбудил их, и расплатились за ночлег. После этого все разошлись по своим комнатам — впрочем, Марсель отправился спать в конюшню. Сага была совершенно сбита с толку. Все произошло так быстро, новые друзья, новые впечатления…
И каких людей она повстречала! Людей, разбудивших в ней доселе неизвестные ей самой фантазии!
Ночью ей снова приснился сон — на этот раз более туманный. Кто-то — она не могла потом вспомнить, кто именно, — говорил ей что-то испуганно, тревожно: «Тебе нужно спешить, Сага! Не отвлекайся на эти пустяки, твоя задача состоит не в этом, тебе нужно в округ Гростенсхольм. Это ловушка, не попадайся в нее, освободись!»
Но смысл сна оставался ей неясен, и утром она не могла понять, действительно ли это было с ней или она просто вбила себе все это в голову. И вообще: стоит ли верить своим снам? Разве это не ее собственные чувства говорили ей, что она ступила на опасный, путь? Что ей не следует отправляться на поля привидений с двумя чужими людьми? Она одевалась, дрожа от утренней прохлады. Снаружи все было тихо, дождь перестал, над холмами и над лесом поднимался туман.
И она отбросила в сторону мысль о страшных призрачных владениях. Она никогда ни перед чем не испытывала страха!
Ее прежняя жизнь осталась позади! Она стояла теперь перед началом чего-то нового!
4
Сага совсем забыла о том, что ее попутчиками будут не двое мужчин, а трое — во всяком случае, в первый день.
Выйдя на рассвете из гостиницы, она увидела, как с козел спрыгнул, словно большая жаба, кучер Пауля фон Ленгенфельдта. Это было уродливое создание с низко посаженной, торчащей вперед головой, так что Саге он сначала показался похожим на лягушку, а потом на двуногого бизона.
Он взглянул на Сагу, но не поздоровался. Поднял ее чемодан, словно тот был легок, как перышко, и укрепил его сзади кареты.
Чемодан
Значительная часть сокровищ хранилась в Норвегии. К примеру, сосуд Ширы с живой водой. Он хранился, разумеется, не в Гростенсхольме и не в Липовой аллее, он был спрятан в надежном месте, о котором знали только Люди Льда.
У Саги же при себе была та часть общего наследства, которая досталась ей от Вильяра, когда Хейке и Тула умерли. Еще не зная, в чем состоит ее предназначение, она хотела быть максимально подготовленной к возможным трудностям.
И она опасалась, как бы эта встреча не застала ее врасплох.
Стоя на лестнице и глядя во двор, где на траве и на земле еще лежала роса, а туман плотно окутывал гостиницу и маленькую деревушку, она вдруг почувствовала необъяснимый страх. В этой мирной картине она видела нечто страшное, какую-то скрытую угрозу, готовую стать у нее на пути. «Беги, Сага, беги!» — шептал ей внутренний голос.
Но она продолжала стоять, хотя ей это и не нравилось. И вот она направилась к карете. Воля ее противилась этому, но ноги сами несли ее.
Пауль фон Ленгенфельдт был уже во дворе и давал распоряжения своему кучеру.
— Разве он не красавчик? — спросил он у Саги. — Я откопал его на сатанинских задворках.
Кучер злобно посмотрел на них. У Саги защемило сердце.
— Ненужное и жестокое сравнение, — выдавила она из себя.
— Вовсе нет! — с усмешкой произнес Пауль. — Это просто самоирония. Я держу его при себе исключительно для контраста. Чтобы моя красота на его фоне была еще более действенной. Стоит взглянуть на него — и увидишь разницу!
— Я вижу в нем просто человека, — сказала Сага и пошла в гостиницу, чтобы взять свои вещи.
На лестнице она встретила Марселя, и у нее сразу потеплело на душе. Он многозначительно посмотрел на нее. Снова у нее появилось желание довериться ему — в силу самых различных причин.
«У меня плохо начался день, — думала она, идя по коридору. — Куда подевалось доброе настроение, куда делась моя сообразительность, мое остроумие? Я просто иду на поводу у событий. Я становлюсь кислой и брюзгливой, а это на меня не похоже».
Сага сама не понимала, в каком напряжении находится. Накопленные за всю жизнь чувства готовы были теперь вырваться наружу. Последней каплей было то, что она потеряла и родителей, и спутника жизни. Она была теперь как туго натянутая струна, готовая в любой момент лопнуть. Поэтому даже окружающий пейзаж казался ей отражением ее собственного беспокойства, какого-то неопределенного страха. У нее была теперь потребность довериться кому-то: тому, кто мог бы заключить ее в свои спасительные объятия, унять ее страх. Умерить ее беспредельное одиночество.