Любовь, морковь и полный соцпакет
Шрифт:
– Наберете, когда закончите.
В коридоре дышать легче, но не особо. Стены все равно давят. Я едва не перехожу на бег по пути к лифту, попутно вызывая Женю.
Один гудок, два. Я успеваю прошмыгнуть в закрывающиеся створки дверей, а она по-прежнему не берет трубку. Лифт трогается, и я, наконец, понимаю – не ответит.
Страх накрывает с головой. На первый взгляд совершенно беспричинный, но мозг все равно врубает красную лампочку тревоги, и я ищу в контактах номер Жениной мамы. К счастью, она отвечает практически сразу.
– Марина Васильевна, а где Женя? –
– Привет, Никита. – в голосе женщины слышится тепло, но некоторая напряженность не дает расслабится, а следующая фраза и вовсе бьет, как разряд тока. – Вы разминулись, что ли?
– В смысле? – стараясь сдерживаться, из последних сил стараясь, уточняю.
– Я сейчас весь сюрприз испорчу. То есть я уже начала его портить…
– Какой. Сюрприз. – фраза выходит еще хуже предыдущей, но, к счастью, Марина Васильевна не замечает.
– Ой, ладно… Она к тебе ехала еще минут сорок назад. Ты зря уже к нам выехал? Так и знала, что это плохая идея…
Это не просто плохая идея, Марина Васильевна. Это просто охренеть насколько плохая идея!
Вместо нормального прощания бубню в трубку что-то невнятное и отключаюсь, потом буду думать, как объяснить свое поведение.
Вылетаю на парковку, когда телефон начинает звонить.
Едване роняю его, когда достаю из кармана, попутно молясь, чтобы на экране светилось Женино имя, но вместо этого вижу другое.
Даша.
Вообще прекрасно.
– Да?
Вместо приветствия в трубке раздается всхлип.
– Даш, если ты мне поплакать звонишь, то нихрена не вовремя, давай потом.
Завожу двигатель, слыша следующий всхлип. Это положительный ответ или отрицательный?
– Ник, извини!
– Если ты про слезы, то проехали, бывает.
На выезде с парковки столько машин, что выглядит все это как издевательство.
– Я глупость сделала, Ник… - не переставая плакать, продолжает Даша.
В ее словах ничего нового. Чертовски умной я бы её точно не назвал. Творить какую-то фигню вполне в ее стиле. Только вот сейчас слышать про это мне совсем не хочется.
– Давай потом это обсудим, ладно? Сейчас совсем неподходящее время.
Договариваю, но вызов зачем-то не сбрасываю и уже через несколько секунд слышу, как Даша начинает тараторить.
– Меня Эрик бросил. Он такой хороший был, я так расстроилась. А Олег… Знаешь же, в каком он сейчас состоянии, совсем крыша едет. Он допытываться стал, что случилось, почему я плачу. А я угомонится не могу… - девушка в очередной раз всхлипывает, раздражая. Сложно вообще найти сейчас вещь, которая бы меня не раздражала. – Я так расстроилась, Ник. И сказала… Сказала, что дело в парне, что он меня бросил. Я совсем забыла, Ник.
Понемногу до меня начинает доходить суть сказанного.
Мирошниченко решил, что я бросил Дашу. Окей, нет проблем.
– Он так кричал, ты не представляешь… - все никак не унимается Даша. – А потом стал рассказывать, что о тебе думает… А потом… Ник… - ещё один всхлип,
– Даша, быстрее. Просто договори, и все! – не выдерживаю.
– Он знает про твою Женю, наткнулся на фотку какую-то в "Инстаграме", или показали ему. Я не знаю, как он понял…
Имя Жени отрезвляет, словно ведром ледяной воды окатывает. Я пытаюсь выстроить ту логическую цепочку, которая могла сформироваться в больной голове Мирошниченко, который реально двинулся, и не сдерживаю ругательство. От гнева. В первую очередь на самого себя.
Даша охает, а я вспоминаю, что ещё не отключил ее вызов и тут же исправляю ошибку, пока не обматерил ещё и ее. А я к этому сейчас более чем готов.
Наконец выруливаю с парковки и проспект и, нарушая скоростной режим, лечу в сторону дома, всё ещё пытаясь надеяться, что случившееся лишь череда идиотских совпадений, а я просто конченый параноик.
Пытаюсь, но ни черта не выходит
Женя
От одного взгляда Мирошниченко становится не по себе. В отличие от нашей прошлой встречи, по лицу мужчины совершенно понятно – держать эмоции внутри он не намерен.
Даже не произнеся ни слова, он заставляет меня проигнорировать звонок мобильного, который надрывается в кармане. Я просто понимаю – если дернусь, будет хуже.
В его глазах плещется такой океан презрения, что хочется отвернуться, сбежать, не видеть больше этой отвратительной картины. Но на побег нет ни единого шанса – позади меня лавочка и стена дома, а единственный путь к отступлению закрывает мужчина.
На лице Мирошниченко поселяется гадкая торжествующая улыбка, а я из последних сил сдерживаюсь, чтобы не скривиться, не спровоцировать его на более агрессивные действия, хотя до сих пор и не понимаю, чего от него ждать.
Сомневаюсь, конечно, что цель его визита – узнать, как мои дела и пожелать хорошего дня. Я не жду ничего хорошего, но искренне недоумеваю, чем обязана этой встрече.
– Ты думала, что я ничего не узнаю?! – голос Мирошниченко еще страшнее взгляда. Резкий, колкий, бьющий, подобно пощечине. От такого тона сразу начинаешь теряться, приходится затрачивать максимум сил, чтобы сохранять жалкое подобие невозмутимости.
– Я не понимаю, о чем вы говорите.
– Не понимаешь? – он смеется, закрывая глаза, а я, пользуясь случаем, осматриваюсь, надеясь на помощь, однако никого, ни одной живой души, в поле видимости нет. Ощущение, что весь мир как будто бы вымер, оставив меня наедине с этим чудовищем.
– Я на самом деле не понимаю. – отвечаю, когда мужчина вновь возвращает свое внимание ко мне.
Вместо следующей фразы Мирошниченко кривится. Лезет за чем-то в карман, заставляя меня напрячься, но уже в следующую секунду я выдыхаю с облегчением, когда вижу в его ладони всего лишь мобильный телефон. Какое-то время уходит у него на то, чтобы, видимо, найти что-то нужное, а затем он протягивает смартфон со светящимся экраном мне. С экраном, на котором я совершенно точно вижу нашу с Никитой фотографию.