Любовь Муры
Шрифт:
P. S. Ночью перед сном будешь читать Верлена, этот сборничек лежит у меня на столе. Будь же здорова, родная, береги себя.
21/XI.
Вот только что здесь была ты, шли с тобой этими тёмными уличонками и шагали, спотыкаясь, по кочкам к трамваю. Всё ещё свежо тобой и наполнено твоим присутствием. Прошло только 1 1/2 часа со времени твоего отъезда (к удивленью, трамвай не подкачал). Я уж успела остро поговорить с мамой и в утешение себе села за письмо к тебе.
Твоё пребывание здесь отвлекло меня от постоянных размышлений
Кисанька ты гадкая, как смела подвести меня, зачем обманула и не взяла эти несчастные сосиски?! Вот так бы я уж не сделала, и это не честно. В такой мелочи подводить меня…
Как пусто без тебя, а завтра в помещении детсада я особенно остро буду чувствовать твоё отсутствие. За эти десять дней я отвыкла от ночёвки дома, и обстановка мне ненавистна. Возбуждённые разговоры за стеной приводят в отчаяние. Идочка уже спит, но дышит необычно тяжело. Кисанька нежно любимая, пиши. Будь здорова. Постарайся компенсировать себя сидячим образом жизни за киевскую беготню. Пред предстоящей работой тебе надо отдохнуть. Целую горячо. Твоя Мура.
22/XI.
2 часа длился у Идочки жесточайший сердечный припадок. Она ещё до сих пор не может прийти в себя и не засыпает, хотя уже 12 часов ночи. С большим трудом отыскала врача, но к его приходу ей стало лучше. Это первый врач, кот. нашёл у неё… порок и большой невроз. Может быть, все предыдущие врачи скрывали её болезнь от меня. Если припадки возобновятся, я не смогу поехать с ней в Рентген-Институт. Ей нужен абсолютный покой, а без меня днём она бегает, прыгает, а к вечеру и случилось это несчастье.
Бог мой, какой тяжёлый удел, — мне прийдётся пройти через большие страдания, я не сомневаюсь, что Идуся не долго проживёт. Ещё одно заболевание с t° — и его навряд ли выдержит её сердечко.
23/XI. 11 ч. веч.
Пока что день прошёл благополучно, вылежала его она в постели. Но я очень неспокойна. Как уберечь её от припадков? Конечно, 25-го не поведу её на рентген. Она ослабела, надо выдержать её в покое дней 5.
Вчера я тебе хотела писать, что наша большая дружба и любовь тебе принесёт ещё много огорчений, т. к. в будущем, кроме страданий, ничего меня не ждёт. Вот поэтому хотела предложить тебе «постараться» отходить от меня. Твоя жизнь сама по себе не так радостна, и отягчать её участием в горестях близких — не следовало бы. Но сегодня я не могу уж сказать тебе об этом в форме предложения, а сообщаю только лишь о вчерашней этой мысли как о пережитой. Ты мне бесконечно родная, и из эгоизма я не могу отстать от тебя. Щедро обливаю себя твоим одеколоном, и от этого запаха так свежо воспоминание о твоём пребывании… Интересно, что застала ты в Харькове? Какими нашла сестёр и сколько времени проведёшь там. Во всяком случае, это письмо решаю не отправлять на Х-в.
Сегодня Идусе было легче, и я
24/XI.
Был врач, я в то время отсутствовала, в оставленной записке он говорит: «расширены границы, аритмичный пульс (перебои) и резкий шум. В общем, картина выраженного порока. Пытайтесь положить её в клинику». А я ещё носила надежду, что эти явления неврозного характера… При одной мысли, как я поступила с ней 18-го, — мне хочется кричать и разбить свою голову. Скотина, нет мне оправдания. Теперь глаза не высыхают от слёз…
25/XI.
Кисанька родная! Ещё не могу сказать, как пройдёт у Идуси вечер, пока что ей, как всегда в эту пору, «не по себе», не может заснуть, но вчерашних перебоев в сердце я не слышу. Стараемся предупредить её малейшее желание, чтобы не вызывать раздражения…
26/XI. Был ассистент известного в Киеве педиатра, он поставил след, диагноз: дряблость клапана, отсюда и резкий шум, «но это ещё не порок», заявил он. Я немного повеселела, несмотря на зубную боль…
Буду продавать свои облигации — думаю, что получу разрешение… Больше не могу продолжать, болят зубы.
27/XI.
Сегодня удалили мне 2 зуба, и эту операцию я горько переношу. Из дёсен продолжает течь гной и кровь. Запустила, как всегда, а обратись я к врачам месяца за 3–2 раньше, всё обошлось бы иначе. Хорошо, что эта процедура проходит по твоём отъезде.
Идусе лучше, но радоваться я боюсь. Мне же необходим хотя бы 10-тидневный отдых. Я не могу, из-за зубов, есть; ослабела и от душевных и физ. страданий…
29/XI.
Сегодня, впервые после твоего отъезда я села за пианино, играя для детей, кот. танцевали, и сжалось сердце — так недавно ты была с нами, моя родная, кошечка любимая… Отчего же так мало ты пишешь мне? Всего лишь 2 письма получено от тебя. Только что меня стукнула мысль, а вдруг что-либо случилось с Олёнушкой! Ты в письме волновалась за неё, и твоё молчание меня уже пугает. Жду до 2-го дек., и если не будет писем от тебя, напишу Лидии Алексеевне…
Много, очень много думаю о твоей будущей работе, она пугает меня, знаю, что ты измучишься в ней. Чего бы я не дала, чтобы ты жила со мной, не работая. Скажу тебе «по секрету» — это моя мечта…
1/XII.
Какая же ты негодная! Неужели не могла одолжить у меня денег, располагая кот., ты могла бы заранее взять билет на М-ву. Я не думала, что так долго ты задержишься в Хар-ве.
Неужели и в М-ве, по своём приезде, ты будешь так редко мне писать. Десять дней, как мы расстались с тобой, и за эти дни — только 2 письма.