Любовь на грани смерти
Шрифт:
— Поплачь, — посоветовал Васильев. — Но Леона больше заводят крики и вопли, а не слезы. Он не может переспать с женщиной, не вывернув её наизнанку. От него не ногами уходят, а на коленях выползают. Знаешь, что его возбуждает? Не губы бантиком и томный взгляд, а когда женщину хорошенько поимеют на его глазах, затем он, так и быть, дотрахает.
— Достаточно, — процедил старший брат.
— Нет, — теперь понесло Влада. — Не смотри так на меня, Лиза, я не преувеличиваю. Наоборот, избавляю от подробностей. Ты себе несколько швов не могла обработать, заливала, не глядя в зеркало. А
Бесов расстегнул рубашку и снял её. Мне было достаточно вида спереди, но Влад заставил посмотреть меня на спину брата. Я сразу отвернулась. Слишком глубоки и неровны многочисленные шрамы. Я даже представить не могла, что могло случиться.
— Ближе к туалету, я понимаю? — предположил Васильев и потащил меня наверх.
— Не надо, Влад, меня не тошнит.
— Прогресс, — хмыкнул он, открывая дверь своей спальни. — Лучше подожди здесь, я все же тебя покормлю.
Он принес тарелку с фруктами, мясной нарезкой и хлебом. Два бокала с коньяком.
— Может, ты хочешь вина, Лиза? Я открою.
— Не нужно. Я мало пью.
Но, вопреки собственным словам, выпила весь коньяк из бокала.
— Держись подальше от Леона, — неожиданно произнес мужчина. — Не тебе с ним тягаться, а ему все равно, на ком вымещать свою ненависть.
— Кого он так ненавидит?
— В первую очередь себя, затем всех окружающих. Этот разговор не нужен нам, Лиза. Давай спать. Уже поздно.
Я подошла к открытому окну. Ночь была очень душной и жаркой.
— Ты разберешь мне волосы, Влад? С прической спать неудобно.
— Конечно, — он стал вынимать шпильки, складывая на подоконник. Завитые локоны падали мне на спину. Я чувствовала, как он пропускает каждую прядь через свои пальцы.
— Ты сейчас совсем не похожа ни на ребенка, ни на ту серьезную девушку из юридического отдела, — произнес он мне в волосы.
— А на кого я похожа?
Он немного помедлил, но ответил:
— На ту, с которой я хотел бы провести эту ночь.
Он намеренно выделил «эту», давая понять о её единичности, и ничего не обещая. Он хотел меня сейчас и, возможно, более никогда. Но, кем он был для меня? Случайным наблюдателем в прямом смысле этого слова. Я хорошо понимала, что рано или поздно и он, и Бесов поймут, что не я виновата во всей этой глупой истории. И меня выставят за дверь, как надоевший предмет, напоминающий о чем-то неприятном.
Но есть сегодняшняя ночь. Я сама не понимала, испытываю ли какие-либо чувства к Владу, кроме осознания, что он очень красивый мужчина. Наверное, самый привлекательный из всех возможных в моём будущем.
Глава 8. Между курицей и устрицами
Так и не дождавшись ответа, Влад стал медленно целовать мои плечи, придерживая края сползающего платья. Его губы следовали за скользящей тканью по изгибу позвоночника, выступам лопаток, затем прошлись по едва заметной выпуклости животика и прижались к груди. К набухшим, ставшим очень чувствительным ярко-розовым соскам. Я застонала от умелого прикосновения
Платье все же упало. Я переступила через него, оставшись в трусиках и чулках, в туфлях на высоком каблуке, удлиняющих красивую линию моих стройных ног. Полная луна щедро заливала своим светом мое тело, но стеснения не было. Я знала, что в эти мгновения во мне нет недостатков, а ночь сгладит все неровности.
— Ты такая маленькая и хорошенькая, — сказал Влад, опускаясь на одно колено. — Я не видел таких.
— Ты хотел сказать, что у тебя не было таких, потому что ты не обращал на них внимания, — ответила я.
Он прижался лбом к моему животу:
— Лиза, ты совершенно не романтична. Мы вновь вернулись к курице и устрицам.
— Тогда, может, не стоит ничего говорить? — предположила я.
Он легко поднял меня на руки и положил поперек кровати. Я сбросила туфли и приподняла бедра, позволяя ему стянуть трусики. Затем лежала и смотрела, как он раздевался.
— Что-то не так, Лиза?
— Можно, я немного посмотрю?
— Сколько хочешь.
Слишком много прикосновений, тысяча касаний его тела о мое. Мне казалось, что и его самого удивляла собственная медлительность. Мы оба наслаждались предвкушением, дарили друг другу чувственные ласки и, все касались, касались, касались…
— Влад, я ничем не предохраняюсь, понимаешь?
— Догадаться несложно, — он отбросил волосы с моего лица, чтобы заглянуть в глаза. — Но я очень хочу тебя коснуться, чуть-чуть. От этого не беременеют. Я всегда пользуюсь презервативом и точно знаю, что ничем не болен. Ты позволишь?
Я позволила, и это было очень приятно. Давление его твердой, как камень и одновременно нежной, как бархат плоти — слишком чувственная и сильная ласка. Я содрогнулась всем телом от неглубокого проникновения, и он хорошо это почувствовал, ведь я сжала и его, заставляя проникнуть глубже.
— Как хорошо, — шепнул он. — Ты такая узкая, нежная и горячая. Мне даже шевелиться не хочется.
И пошевелился, проникая на всю глубину. Несколько минут я хватала ртом воздух, затем пыталась бороться с собственным телом, жадно обхватившим его и не думающим отпускать. А он, похоже, забыл обо всем.
— Влад, остановись! Что ты делаешь? Если я забеременею ….
Он закрыл поцелуем мне рот:
— Это того стоит, Лиза. Оказывается, не всегда можно остановиться. Забудь обо всем. Пошли все к черту! Как же я хочу тебя!
Я еще чувствовала, как дрожит его тело внутри меня, слышала, как бешено колотиться его сердце. Пошевелилась, чтобы изменить положение собственного тела на более удобное, и его губы тут же вновь обхватили мою грудь. Тело, еще не остывшее от страсти, содрогнулось в спазмах пережитого экстаза, и я вновь задрожала в его руках.
— Надеюсь, ты не устала, — спросил он. — И изменила свое мнение об устрицах. Мне прямо сейчас хочется начать все сначала.
— Влад, а вдруг нас уже трое?
— Что?! О, прости не поможет, я знаю, — он приподнялся, но его глаза больше не смеялись. — Я виноват, но, знаешь, не жалею. Это было великолепно.