Любовь на каникулах
Шрифт:
Разговор завязался легко. Первая неловкость прошла быстро. Создавалось впечатление, что попутчики давно знакомы, настолько непринуждённо и темпераментно они беседовали.
Рассказы о студенческой жизни, детских приключениях, плавно перетекли в тему любви. Возраст такой. Что может быть важнее и интереснее любви и дружбы?
Лариса, хоть и представлялась по-взрослому, с отчеством, была невинна, как новорожденная. Не довелось ей ни разу в жизни нежиться в мужских объятиях. Вкус поцелуя тоже был неведом.
Непонятно отчего, но
Врать оказалось легко. Девочка припомнила рассказы бывалых подружек, скорее всего тоже выдуманные, и пересказала, что запомнила. Правда, без подробностей.
Повествования о любовных похождениях выходили весёлыми и бойкими приключениями. Влюблённые мальчишки в них постоянно попадали в смешные ситуации.
Витька, напротив, рассказывал всё, как есть, но расставлял акценты таким образом, чтобы выглядеть романтичной жертвой. Не потому, что хитрил или на что-то рассчитывал, хотел выглядеть в глазах Ларисы таким, каким быть мечтал.
Он тоже приукрашивал любовные истории, врал, но совсем в ином ключе. Подружки подло предавали любовь. Несмотря на предельную честность в отношениях, и верность с его стороны.
Витьку понесло. Неожиданно для себя парень присовокупил ещё двух подружек, настоящих, реальных, но к нему никакого отношения не имеющих.
В вагоне было слишком жарко, захотелось немного остыть, прохладиться, тем более, что разговоры о любви разжигали огонь изнутри.
Ребята вышли в тамбур. Состав на перегоне резко притормозил, Лариса повалилась на Виктора. Тот машинально обнял её, чтобы поддержать, да так и не смог разомкнуть объятия.
Губы сами собой нашли друг друга, сомкнулись. Свет в глазах девочки заплясал и померк, унося в мир волшебных грёз.
Дальше они разговаривали безмолвно, произносили предложения и фразы руками, губами, телами, расшифровывали движения и знаки без переводчиков, руководствуясь лишь интуицией и древнейшими знаниями, зашифрованными в первичной клетке матерью-природой.
Была ночь. Пассажиры спали, проводники отдыхали в служебных закутках. Молодым людям, увлечённо колдующим над любовным зельем, никто не мешал.
Мерный перестук колёсных пар на стыках рельс звучал любовной мелодией в их сердцах. Руки непроизвольно совершали магические пассы, изучая то, к чему прикасались.
Девочка тряслась от желания, сама не понимая, что именно с такой силой её влечёт
– Я люблю тебя, Лариса Павловна, точно люблю, – шептал Виктор, робко, но настойчиво и нежно лаская подругу.
Лариса путешествовала в стране грёз, не могла произнести ни слова. Она полностью подчинилась гипнозу первобытного очарования, позволила попутчику прикасаться даже к тому, что считала священным граалем.
Иногда оба приходили в себя. Юноша предпринял было попытку пойти дальше, но девочка заплакала.
– Прости меня, прости, я подумал… ты ведь рассказывала…
Лариса пожала плечами, – не знаю. Хотела испытать себя. Пришло время становиться взрослой.
– Глупышка.
Время от времени страсть вновь совершала безумные движения, не обращая внимания на заиндевевшие стены тамбура, на зимнюю стужу, на сумасшедшую тряску, потому, что поезд мчал с бешеной скоростью без остановок, догонял упущенное на перегонах время.
Любовникам было плевать на последствия. Такого сильного опьянения им не приходилось переживать никогда прежде.
Инъекции адреналина следовали одна за другой, возбуждая тем больше, чем сильнее и ярче разгорались эмоции. Остановил ребят только призрак приближающегося рассвета, да неясный стук в соседнем тамбуре.
– Я на самом деле в тебя влюбился. Веришь?
Девочка прижалась к нему, – не знаю.
Перевозбуждённые, они попытались уснуть.
Лариса открыла глаза около десяти часов утра. Верхняя полка была пуста.
Сердце её заколотилось, из глаз хлынули слёзы. Она вспомнила, как Виктор вчера рассказывал о предательстве бывших невест. От этого стало ещё больнее.
– Никому нельзя верить, – подумала девушка, – неужели на свете нет верных мужчин и преданных женщин?
В это время в купе зашёл сияющий Виктор. В руках у него были пирожки, апельсины, и коробка конфет.
– Доброе утро, Лариса Павловна! Почему мы плачем? Ой, кажется, догадался. Прости, ну, прости, маленькая! Не подумал.
Виктор посмотрел с сомнением на пассажиров, потом на девушку, и уверенно поцеловал её в губы.
– К великому сожалению мне скоро выходить. Я тут тебе всё записал. Диктуй свои координаты. Адрес родителей тоже. На всякий случай, мало ли. И… пошли в тамбур, нам нужно серьёзно поговорить.
Любовь на каникулах
Мерцают звёзд кленовые листочки,
Настольной лампой смотрит вниз луна.
А я брожу, вышагивая строчки,
Твоей любовью доверху полна.
Ольга Алёнкина
– Я тебя обожаю, Антошка! Ты такой… такой… ты самый лучший!
– Я тоже от тебя без ума. Даже представить не мог, что можно так глубоко и ярко чувствовать.
Начинался очередной медовый месяц. Третий по счёту за последние полгода.
Объединяли их теперь не только эмоции и чувства, но и нечто третье, незримо, но реально ощутимо присутствующее внутри Лизы.
Во всяком случае, несмотря на то, что оно только зародилось, это малюсенькое существо соскучиться и забыться девушке уже не даёт: перестраивает организм будущей матери под свою насущную потребность: не всегда нежно и приятно. Чаще напоминает внезапными сердцебиениями, спазмами и выворачивающей наизнанку тошнотой.