Любовь на карантине
Шрифт:
Голос моего нового соседа снижается до более терпимого уровня, и я делаю глубокий, успокаивающий вдох, прежде чем перейти к следующей позе.
Намного лучше.
Несмотря на сомнительный баланс и то, что я новичок во всей этой йоге, у меня все не так уж плохо получается. Странно, как тихо в городе, когда все заблокировано. Почти мирно.
— Две недели! Я застряну здесь на две недели! — он снова разглагольствует.
Из— за склонности архитектора к высоким окнам которые идеально подходят для того, чтобы пропускать свет — открывают прекрасный вид на выступление моего нового соседа.
Много тоски. Такое горе. Как будто
Случайная связь, превращающаяся в нечто большее из— за недель вынужденного взаимодействия?
Соседи по комнате сблизились из— за недавно выявленных общих интересов?
Соседи по комнате заключают секс— пакт, чтобы предотвратить скуку!
Теперь это может сработать: сломанные кровати и разбитые сердца.
Вот как все делается. С необходимым долго и счастливо, конечно.
— Извини! — кричит он, раздраженно проводя рукой по густым, волнистым, темно— русым волосам. Кажется, новый телефонный звонок. В конце концов, нельзя же кричать на одного и того же человека весь день напролет. Насколько это было бы утомительно?
Назовите меня отвлекающей, но наблюдать за ним на самом деле намного интереснее, чем совершенствовать мою нисходящую собаку или делать еще одну инвентаризацию моей кладовой.
Чертово печенье.
Я могла бы поклясться, что у меня была еще одна упаковка.
Первый день, а уже закончилась моя любимая закуска. Просто уже навлеките на себя апокалипсис. Без орео моя жизнь уже функционально закончена.
— Ты издеваешься надо мной!
У этого человека наверняка есть еще одна пара легких. К сожалению, в этот момент он оборачивается и широкими шагами возвращается в квартиру.
Конечно, он все еще кричит, хотя я не могу разобрать его речь.
С другой стороны, в этих синих джинсах его задница — предмет чуда. Честное слово. В менее пандемические времена я бы пригласила друзей с бутылкой вина, чтобы сидеть и любоваться красотой этой штуки. Так туго. Так горячо. Я облизываю губы. Впечатляюще широкие плечи под футболкой. Когда он возвращается в переднюю часть квартиры, я вижу сильный подбородок, высокий лоб и нос, который может быть немного кривым. По крайней мере, так будет в книге. Читатели любят это дерьмо. Намек на сложное прошлое с примесью насилия в придачу. В идеале он сломал бы его, защищая маленького ребенка или спасая щенков. Может быть, сочетание того и другого?
Да, определенно. Помимо проблем с управлением гневом, этот парень официально горячая штучка, но не то чтобы я охотилась за настоящим любовным интересом. Просто вдохновение для героя моей следующей книги.
И вот тогда меня осенило… большой чувак показывает удивительно чувствительную сторону сексуально одинокой соседке— интроверту во время карантина. Хмм. У него есть возможности.
Я прерываю упражнение и перехожу к следующей позе: руки вытянуты в стороны, ноги широко расставлены и медленно сгибаются в талии. Я выдыхаю, обдумывая идею сюжета вместе с толщиной его бедер. То, как джинсовая ткань любовно облегает каждый дюйм его мускулатуры. Это как будто повторяется снова и снова в моей голове. Ладно, может быть, я немного изголодалась
Вернемся к созданию моего героя. Какого цвета должны быть его глаза? Голубые, как небо в безоблачный летний день? Зеленые, как первые весенние листья. Коричневые, как…я не знаю, что— то коричневое.
Очевидно, мой мозг голодает по сахару из— за недостаточного количества закусок. Ситуация, которая должна быть исправлена как можно скорее. Кусочки рисового печенья должны были быть на завтра, но ладно. Это трудные времена, и нужно чем— то жертвовать. У меня тоже есть заметки. Много— много заметок.
С небольшой бодростью в моем шаге, я сворачиваю свой коврик, заправляю его под мышку и украдкой бросаю последний взгляд на своего соседа. Он прислоняется лбом к оконному стеклу, прижимая к уху сотовый телефон. Парень кажется побежденным, печальным. Теперь мне интересно, что с ним случилось. Может ли это быть связано с вирусом? Молча я желаю чуваку добра, а также надеюсь, что он снизит громкость. Мне нужно написать отличную первую главу, и маме надо перекусить.
ГЛАВА 2
КАРАНТИН: ДЕНЬ 2
СЭДИ
— НЕТ, МАМ, ТЫ НЕ МОЖЕШЬ СДЕЛАТЬ ЭТО, тебе нужно остаться дома!
Я держу телефон в одной руке, а другой потираю виски от напряжения.
— Идея в том, чтобы выходить за продуктами только раз в неделю, и даже тогда тебе нужно мыть руки до и после, как будто ты врач, готовящийся к операции. Почему бы вместо этого не испечь печенье? Я знаю, что немецкий кофейный торт великолепен, но есть много других припасов, чтобы усовершенствовать новый шедевр эпических пропорций выпечки.
— Но это любимый десерт твоего отца, — хнычет она.
— Почти уверенна, что ты тоже его любимица, поэтому, твое здоровье ему тоже важно. Вы не можете ожидать, что я буду слушать, как он продолжает говорить о гольфе после вашей смерти, оставляя меня своей жертвой. Это просто жестоко, мама.
Она тяжело вздыхает, вероятно, взвешивая все " за " и "против" совета дочери и находя что— то недостающее в моей лекции.
Когда родители стали такими требовательными к себе? И, по— видимому, пуленепробиваемыми. Буквально вчера папа отправился за новыми садовыми перчатками, несмотря на неоднократные предупреждения правительства и всех медицинских работников и ученых под солнцем. Им было скучно, и это справедливо — мне тоже скучно, — но святая корова. Я боялась, что кто— нибудь из них подхватит вирус из— за такой глупости, как необходимость срочно купить батончик "Сникерс".
— По крайней мере, у тебя есть дом и двор. Я застряла в квартире. Так что я не выше того, чтобы немного ныть. Такова жизнь.
Весь день шел дождь. Небо серое и несчастное над головой. Идеальная погода для того, чтобы сидеть на корточках и жить в поту.
— Я знаю, что ты взрослая, и я не собираюсь читать тебе нотации.
— Да, знаешь, — тут же парирует она.
Она не ошибается. Я хочу напугать ее. Их. Они должны прислушаться к предупреждениям.
— Мама, ты в самой рискованной возрастной группе. Так важно, чтобы вы с папой были осторожны.