Любовь на карантине
Шрифт:
— Я не знаю, у них такой взгляд в глазах, как будто они пытаются решить, подонок ли я, или что— то в этом роде.
Я качаю головой.
— Мы собираемся пройти через это. Ты покажешь им, кто ты такой, и не будет никаких сомнений, что тебя подставили.
Он кивает и смотрит на улицу, где полицейский садится в свою машину.
— Давай, красотка. Давай двигаться и покончим с этим.
Через несколько минут мы добираемся до небольшого магазинчика зажатого между двумя небоскребами.
Как и большинству людей моего пола, мне нравится
— Думаешь, я буду хорошо смотреться рыжей?
— Ты бы выглядела как все, — бормочет он.
— Ты пожалеешь, что сказал это, когда я побрею голову из— за сочетания чистой скуки и разочарования по поводу состояния моих корней.
Эван смотрит на мою макушку.
— Лысой, было бы интересно посмотреть.
— Посмотри, как ты меня поддерживаешь. — Я ухмыляюсь.
— Меня больше не посадят в тайм— аут. Только не это ближе ко дню игры.
— Нет, прекрати. Не сравнивай нашу сексуальную жизнь со спортом. Я запрещаю это. — Я указываю на него пальцем, мои пакеты с лекарствами от аллергии благополучно телепаются в другой руке. Так или иначе, я, вероятно, скоро познакомлюсь с чудесной пушистостью Глории. Лучше всего быть готовой. Но, вернемся к парню. — Нет, Эван. Просто нет.
Он улыбается. Я иду по проходу, проверяя выбор щеток для волос и прочего.
— Но я подумывала о том, чтобы сделать себе челку. Просто
для того, чтобы что— то поменять в себе.
— Не делай этого, сестра, — кричит женщина в проходе. — Ты же знаешь, что пожалеешь об этом.
— Да. Наверное, ты права. Спасибо.
Женщина уходит, и Эван одаривает меня улыбкой.
— Ты ее знаешь?
— Нет. Но в такие моменты, как эти, все мы, девушки, должны заботиться друг о друге. Сестричество должно жить.
Его брови поднимаются.
— Окей.
— Это как когда мы идем писать. Вместе. Нас всех нужно уговаривать не стричь себе волосы в тот или иной момент. После разрыва, во время пандемии…Ты понимаешь, что я имею в виду.
— Я полагаю, что ты всегда говоришь глупости о мужчинах, когда ты ходишь в туалет.
— О да. Я не собираюсь лгать, этого было. Но женщины — прирожденные многозадачники. Мы можем повторно нанести блеск для губ, уничтожить придурка и все еще находить время для некоторых советов по прическе, пока моем руки.
— Действительно.
Затем идут витамины, потому что у меня мало витамина С.
Тем временем Эван инспектирует выбор поливитамин для женщин.
— Если ты настаиваешь на том, чтобы есть обработанное дерьмо вместо свежих фруктов и овощей, я, вероятно, должен дать тебе некоторые из них. Просто на всякий случай.
— Я ем овощи.
— Картофельные шарики не в счет, милая.
— Ну, это жестоко. — Я надулась.
Он читает на обратной стороне бутылки.
— Этот выглядит неплохо.
— Нет, я тебе доверяю. Брось его в корзину.
— Ты хочешь еще поговорить о своих родителях? — он спрашивает. — Если так, я с удовольствием выслушаю тебя. На этот раз без потери моего самообладания.
— Спасибо. Но не совсем. Я имею в виду, они ошибаются. Это довольно просто. Они работают над ограниченной и предвзятой информацией вместо того, чтобы слушать меня, своего единственного ребенка. Человека, который действительно знает тебя и провел с тобой много времени. — Моя нога начинает постукивать. — Можно подумать, мое счастье для них ничего не значит, понимаешь?
— Мне жаль, что они тебя расстроили.
Я хмурюсь.
— Тьфу. Такое случается. Семья…
— И все же, я ненавижу видеть тебя расстроенной. Завтра мы будем обниматься и утешать друг друга.
— Ах да? Голые или одетые?
— Конечно голые.
Я смеюсь. Мужчины. Они такие милые, простые существа, действительно. Эван наглядно демонстрирует это в следующем ряду.
— Да! Поехали, детка. Пора стать серьезным. — Сначала он бросает в корзину пару тюбиков смазки, а затем внимательно просматривает презервативы. — Ребристые?
— Конечно.
— Ароматизированный?
— Фу. Пас.
— Светиться в темноте? — Он шевелит бровями.
— Неужели ты так легко заблудишься?
— Черт возьми, нет. — Он идет дальше. — Что— то согревающее?
Я пожимаю плечами.
— Еще не пробовала.
— Давай их попробуем.
— Нам действительно нужно так много?
Он просто смотрит на меня серьезным взглядом. Почти раненым. Как будто он ставит под сомнение мои приоритеты и общий жизненный выбор.
Я удивленно качаю головой.
— Хорошо. Хорошо. Продолжай. Но в таком случае тебе придется повсюду таскать меня с собой.
— Думаю, так будет лучше всего. И ты можешь поспорить, что после последних нескольких недель я определенно чувствую нужду.
— Что по сексу изголодался, да?
— Нет, — поправляет он. — Я изголодался по Сэди. Есть разница. Никакая другая девушка не подойдет.
— Оу.
— Шипованные?
Я морщу нос.
— Не знаю.
— В другой раз. Съедобные?
— У меня есть печенье. Зачем нам это вообще? Думаю, у тебя достаточно. Наверное, нам следует оставить немного для остальной части города.
Он осматривает содержимое своей корзины нахмурившись.
— На первую неделю хватит.
— Боже милостивый. Как ты думаешь, мы когда— нибудь будем спать или вообще делать что— то, кроме секса, в ближайшем будущем?
Он поднимает плечо.
— Если ты действительно хочешь, мы могли бы немного посмотреть телевизор. И я буду готовить для тебя еду. Нужно поддерживать свою энергию, детка.
— Я это понимаю. Таким темпом ты заглазируешь и мою вагину.
— Это что, проблема? — И он говорит серьезно. Этот человек на самом деле говорит это серьезно.