Любовь на краю света
Шрифт:
– У Ноя плотный график занятий.
График занятий. Каких занятий? Это же летние каникулы!
– Уроки начинаются в девять часов. Я хотела бы сохранить этот порядок. Это значит, что в семь вы начинаете урок плавания, который продолжается один час, а завтрак – в половине девятого. После обеда еще одно занятие, около четырех часов. Вы согласны?
Я подавилась, закашлялась, покраснела и поднесла салфетку ко рту. Ной усмехнулся и этим только усилил мое раздражение. Убирайся отсюда.
Сестра Фиделис налила мне стакан воды:
– Что-то не так?
Момент. Один момент. Здесь ошибка.
– Конечно… Конечно… В семь часов идеально. – Я действительно произнесла это? Сейчас я снова сказала то, что не хотела говорить? – Во время плавания организм обновляется. – Я запнулась.
Особенно в горном озере, в ледяной талой воде. Что за чушь. Мне вообще не надо было делать все это. Все в моих руках. Одна-две фразы – и самое позднее завтра вечером я снова буду дома с пачкой чипсов перед телевизором, попросив прощения у родителей за свой короткий приступ полного безумия.
– Почему вы так хорошо говорите по-немецки?
Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что со мной разговаривал Ной. Казалось, он должен происходить из дворянского рода. Судя по всему, я была не старше его, и, тем не менее, он был со мной на «вы». Непонятно. О чем он спросил?
– Ваш немецкий, – сказал он еще раз, как будто угадывая мои мысли.
– Потому что… – Но что было с моим немецким? На каком языке я должна была разговаривать?
– Я выросла в двуязычной семье, – ответила я наобум и была очень рада, что ответ оказался наполовину верным. Надеюсь, он не попросит меня сказать что-то на втором языке.
– Вы профессионально занимаетесь спортом? – спросил он далее. Может быть, он уже перестанет обращаться ко мне на «вы»?
– На протяжении четырех сезонов. – Я упорно продолжала врать.
– Несколько лет назад Ирина стала вице-чемпионкой страны, – с гордостью сказала сестра Фиделис.
Прекрасно, остается только узнать, какой страны. Надеюсь, они не попросят меня продемонстрировать свои навыки. Я же утону.
– Если вы хотите, то можете тренироваться, пока Ной на занятиях, – сказала сестра Фиделис.
– Благодарю. – Я кивнула ей. – На самом деле я восстанавливаюсь и потому в последнее время в основном занимаюсь тем, что обучаю плаванию других.
Боже мой. Что за ерунду я говорю? Я больше не понимала себя. К счастью, Ансельм убрал со стола пустые суповые тарелки и, сгорбившись, принес второе блюдо – стейк, зеленую фасоль и жареный картофель.
– Ну как вам? – спросила сестра Фиделис и улыбнулась.
Я одобрительно кивнула. Уже давно я не ела такой сочный стейк. Ной выложил фасоль с мясом из тарелки на скатерть, потом схватил левой рукой мясо, повертел его на тарелке пальцами, долго тыкал, кромсал его и засунул себе в рот узкий, длинный кусок. Как это соединялось в одном человеке? С одной стороны, он благородно обращался на «вы», а с другой, ел как последний раб. Мой отец уже давно поставил бы его на место – он всегда придавал значение поведению за столом. Но монахиня ничего не сказала: она просто собрала фасоль со скатерти и переложила ее обратно в тарелку Ноя. Казалось, еще немного – и он проткнет себе указательный палец. У нее еще было время предупредить его об этом. Теперь я была уверена, что попала в паноптикум.
Некоторое время было слышно только наше чавканье. Я чувствовала, что Ной прислушивался каждый раз, когда я кусала фасоль. Вскоре я уже не могла нормально есть. Молчание было невыносимо. Поэтому я нарушила его.
– Кто такой J. OAKLEY MORRIS ESQ? – спросила я. В зале висела грифельная доска с этой надписью.
Ной улыбнулся. Я не могла отделаться от впечатления, что он смеется надо мной.
– ESQ значит эсквайр. Это английский дворянский титул, – ответил он мне, очевидно считая себя весьма образованным.
– Сэр Джек Окленд Моррис, – объяснила мне сестра Фиделис, – английский банкир, альпинист и страстный охотник. Он приказал построить этот особняк в 1890 году. Моррис был безмерно богат, он сделал свои деньги в британских колониях, на его золотом руднике в Южной Африке насчитывалось 1500 рабов.
По угрюмому лицу Ноя я поняла, что он знал эти рассказы наизусть. Сестра Фиделис выглядела как сверхмотивированная учительница, которая только ждала момента, чтобы начать пичкать других своими знаниями до тех пор, пока им не станет плохо.
– Моррис дружил со всеми выдающимися людьми своего времени. Вот Кеннеди, Монтгомери и Рокфеллеры. Здесь они на охоте.
– Из чистого удовольствия и из властолюбия они стреляли во все, что движется, – не выдержал Ной. – До тех пор, пока не осталось ни одного животного. Есть сведения об одном егере, который в одиночку убил две тысячи двести оленей, семьдесят два фазана, несколько глухарей, сто двадцать пять тетеревов, сотни сурков, барсуков и лисиц.
Я улыбнулась.
– Вилла по-прежнему принадлежит его семье? – осведомилась я.
Сестра Фиделис покачала головой:
– В 1902 году Моррис был убит при невыясненных обстоятельствах. Это произошло в одном из переулков Пизы ударом мешка по спине.
«По крайней мере, он умер не в номере класса люкс», – промелькнуло в моей голове.
– Его дочь Зои Дезире в годы между двумя войнами продала имение против воли своей матери. – Ной взял на себя дальнейший рассказ. – А еще раньше здесь был кронпринц Вильгельм Гогенцоллерн. Война началась, и Гогенцоллерны оказались в изгнании. Сецилия, супруга кронпринца, должна была спрятать в слепой стене фамильные драгоценности, столовое серебро, изделия из льна и меха.
Сестра Фиделис улыбнулась немного мучительно:
– Но поверьте мне, Ирина, мы бы давно нашли королевские сокровища, если бы они все еще были здесь. Вам не стоит даже пробовать искать их. Кроме того, мы не хотим утомлять вас, вы наверняка устали от долгого путешествия.
– Совсем нет… А что было дальше?
– У особняка сменилось несколько владельцев, – торопливо сказала сестра Фиделис. – Ансельм, десерт, пожалуйста.
– Швейцарский производитель сигар купил ее, – сказал Ной. – Затем текстильный фабрикант, который сдавал ее художнику. Художники, скульпторы и музыканты из разных мест собирались здесь. Независимо от того, кто владел виллой, она была известна пьянством и невероятными вечеринками, о чем сегодня уже ничто не напоминает… Со временем все они ушли в небытие.