Любовь на краю света

Крамер Ирмгард

Я ошиблась или по его лицу пролетела печальная тень?

– «Горячая любовь», – объявил Ансельм и поставил перед нами ванильное мороженое с малиной, прежде чем я смогла задать вопрос, который меня интересовал больше всего: «Кому принадлежит вилла?» И еще более занимательный: «Как вы все попали сюда?»

– Владелец пожелал остаться неизвестным! – сказала сестра Фиделис таким тоном, который однозначно давал понять, что вопросов достаточно.

Тем не менее я сгорала от любопытства. Что могли делать молодой человек, монахиня, повар и шофер в этом уединении? Это же просто абсурд. Никаких следов нормальной жизни 21-го века. Они жили как в музее – в музее, который кажется волшебным местом, от которого веет чем-то совершенно необычным. Здесь словно был источник силы, которую я с момента моего прибытия

ощущала каждой клеткой своего тела. Для чего они были здесь? Чтобы набраться сил? Так я снова вернулась к теории о санатории. Может быть, отец Ноя был владельцем этой виллы и отправил сюда на лето своего сына вместе с монахиней, поваром и шофером? Возможно, Ной что-то совершил и должен скрываться от посторонних глаз. Или все они принадлежат к одной секте или к какой-то особенной религиозной общине с целителями, гуру и медитацией. Этим можно было бы объяснить отсутствие телефонов, Интернета и прочее.

Возможно, мои размышления завели бы меня намного дальше, но тут я вспомнила, что сестра Фиделис говорила о расписании. Видимо, Ной не посещал обычную школу. Но почему и что они делали целый день? Вечеринок у них, пожалуй, больше не было, но таким питанием был бы доволен даже наследный принц – мороженое было превосходным, и когда Ной попросил вторую порцию, я тоже присоединилась к нему.

Между тем, стемнело. После еды Ной вышел из столовой.

– Я жду вас завтра около семи под орлом, – сказал он у двери. – Доброй ночи.

– Спокойной ночи.

Я удивленно посмотрела в его сторону. Что-то в нем есть, но что именно – я не могла понять. Его аккуратные, но немного грубоватые манеры? Его несколько старомодный язык? Он вел себя пренебрежительно и все же был привлекателен. Возможно, меня сразило то, что он был очень мил.

«У тебя есть день на то, чтобы все узнать», – казалось, говорил олень над лестницей. Один день.

Наевшись и зарядившись энергией, я совсем не хотела спать. Хотя после того, что я пережила сегодня, я должна быть совершенно истощенной. Но это была не я. Еще раз я вытащила чемодан из-под кровати, открыла его и попыталась разгадать тайну двойного дна. В этот раз я осмотрела его снаружи, ощупала все клепки, пыталась их повернуть или нажать. Напрасно. Я затолкала его обратно под кровать и вышла на балкон. Снова на меня дохнуло свежим воздухом. Огромная, теплая полная луна сияла над скалой и отражалась в горном озере. Летучие мыши порхали между деревьев. Где-то выла лиса. Когда-то здесь был рай, позже превратившийся в паноптикум, окруженный лесами, от которых веет тайнами и в которых, – я не могу подобрать другое слово, – царила особая энергия. Вероятно, в таких местах первобытные народы строили каменный круг, собор или пирамиду. В полнолуние они, распевая мантры и держась за руки, танцевали в развевающихся белых одеждах вокруг бука, а затем приносили огненную жертву и курили расширяющие сознание грибы.

Я вошла в комнату и включила телефон. Мертвый, как и раньше. Это снова заставило меня подумать о родителях. Сегодня вечером у меня не было возможности сказать им, что у меня все в порядке, и это очень печально. Но, как ни странно, теперь я больше не раскаивалась в том, что сделала.

Я рассматривала в зеркале красный чемодан под кроватью. Что ты от меня скрываешь? В один момент я почувствовала, как он начал двигаться и почти исчез. Он как будто стал бледнее. Я протерла глаза, и иллюзия исчезла. Чемодан лежал такой же, как и раньше. Сейчас я поняла, насколько утомительным был день, даже если я все еще не чувствовала усталости.

Я сняла макияж и надела шелковую пижаму Ирины Павловой. Восхитительно легкое и комфортное ощущение. Затем я легла в кровать. В полусне моего уха достигли чудесные звуки. Сначала я подумала, что это сон или искажение восприятия, которое весь день вводило меня в заблуждение, но потом я поняла, что это были реальные звуки. Я встала и прислушалась. Кто-то играл на рояле. Босиком я вышла из комнаты и тихо пошла по коридору на звук. Спустившись по другой лестнице вниз, я оказалась в той части виллы, которую еще не знала. Полная луна давала мне достаточно света. Звуки рояля стали громче. Играли столь виртуозно, что мне на ум невольно пришла мысль о фонограмме. CD и MP3 здесь вряд ли были, скорее какой-нибудь проигрыватель или магнитофон.

Хороший магнитофон с большими колонками. В полумраке я пробиралась из комнаты в комнату и пугалась своей тени, которая танцевала на стенах, как существо из потустороннего мира. Доски скрипели ужасно, а ковры лежали не во всех комнатах. Теперь я была совсем близко. Осторожно открыла приотворенную дверь. Оказалось, что это был не проигрыватель, а рояль, который стоял посередине комнаты. От его насыщенного звучания по моей спине побежали мурашки. Было темно. Только луна светила через окно, и двигающиеся листья дерева отбрасывали тени на стены. За роялем сидел Ной.

Мои родители любили классическую музыку. У них была потрясающая коллекция. Это Моцарт? Нет, Шуман. Или даже Шопен. Все вместе. Ной собрал несколько фрагментов и создал свое собственное произведение. Оно было настолько прекрасно, что мурашки стали сильнее. Казалось, что Ной растворился в своей музыке. Его руки скользили по клавишам, и совершенный звук наполнял не только всю комнату, но и мою душу. На дереве перед окном сидели вороны. Сцена была совершенно нереальной. Птицы с наклоненными головками как будто слушали музыку. Всякий раз, когда музыка становилась громче, я осторожно делала шаг. Пока Ной не видел меня, я дошла до комода и остановилась. Прислонившись к его деревянной стенке, я села, обняв свои колени, и стала слушать. Не знаю, сколько времени я так сидела. Это могло продолжаться целую вечность. Когда музыка прекратилась, я испугалась. Ной глубоко вздохнул, закрыл крышку рояля, встал и прошел мимо меня. Вдруг он остановился в дверях:

– Ирина.

Я испугалась, мое дыхание остановилось, и я не смела пошевелиться. Откуда он знал, что я была тут? От двери меня нельзя увидеть. Между нами был комод.

– Ирина?

Я плотнее обхватила колени и ждала. Наконец он вышел. Через некоторое время я поднялась и пошла в свою комнату. Я была пьяной от музыки. Она сопровождала мой сон и оставила после себя такое чувство безопасности, какого я уже давно не испытывала.

Посреди ночи я проснулась. Было слишком тихо. Никаких самолетов. Никакого городского шума. Никаких автомобилей. Ничего. Я закрыла уши, а затем снова открыла. Было так же тихо, как и раньше. Я как будто оглохла. Потом мне вспомнилась музыка, которую Ной играл на фортепиано, и я снова заснула.

Будильник на телефоне, поставленный на шесть тридцать, разбудил меня.

Я сразу же поняла, где нахожусь, и внутри меня все задрожало.

Занятие по плаванию с Ноем. Что я должна сделать теперь, уйти или остаться? Вероятно, монахиня уже давно не спала: утренняя молитва и так далее. Я могу сразу пойти вниз и побеседовать с ней. Но что делать еще целый час?

Купальник Ирины помог мне в принятии решения. Он подходил мне. Я достала спортивные штаны и футболку. В конце концов, это Ной должен быть в воде, а не я. И в ледниковое озеро мне не нужно будет погружаться. На всякий случай я обмотала полотенце вокруг шеи. Внешне я вполне производила спортивное впечатление. О том, насколько запутанно все было внутри меня, не мог знать никто. Кроме оленя, мимо которого я сейчас пробегала.

– Привет, олень! – крикнула я ему странным голосом. Мне показалось, что он и подмигнул мне. В фантазии есть что-то прекрасное.

6

В семь я стояла под беркутом у начала лестницы и смотрела через открытые двери на чистый утренний свет. Занимался прекрасный летний день. Розы цвели еще пышнее, чем вчера. Ной спускался по лестнице вслед за мной и, казалось, хотел окончательно свести меня с ума.

– Хей! – крикнула я, когда он практически подошел ко мне, как бы все еще во сне.

– Простите, – сказал он и испуганно замолк.

– Доброе утро, – сказала я.

Проснувшийся около семи утра, он был очень энергичен, и это меня удивило.

– Хорошо спалось? – спросил он.

– Спасибо, да… а тебе?

– Тоже. Нам сюда.

Он обошел перила, пошел направо по коридору за изразцовой печью, который делал изгиб, а затем снова вышел в коридор. Ной спешил. Я едва успевала за ним. Еще одна лестница.

– Здесь выход к озеру? – спросила я.

– К озеру? – Он остановился и задумался. – Вы думали, мы будем плавать в озере? – Он улыбнулся. – Вы знаете, какое оно холодное?