Любовь на острие кинжала
Шрифт:
Но здесь и сейчас их ждали сладкие радости слияния тел. Плоть к плоти, единение форм и сердец, полностью отдаваясь и получая сполна… Для нее не имело значения, что он не произносит слов любви, он доказывал любовь делом – сперва своими нежными ласками, а потом – нарастающей страстью прикосновений и жгучей резкостью движений.
Когда ее возбуждение достигло предела, она приподнялась ему навстречу, побуждая его войти в нее. Рольф резко раздвинул ей бедра и толчком проник внутрь. Это движение исторгло из ее горла слабый стон, и она обвилась вокруг него ногами и руками, наподобие летней
Со стонами она встречала его яростные толчки своими ответными движениями, ее руки лихорадочно блуждали по его телу. Когда она пропустила свою руку между их телами и прикоснулась к его самому интимному месту, у Рольфа вырвался хриплый крик. Она сжала ладонь и почувствовала его содрогание. Дыхание Рольфа жгло ее щеки, его тело было твердым – как вне, так и внутри ее. Его губы неистово целовали ее лицо – лоб, нос, губы. Затем он приподнялся на вытянутых руках и слегка отстранился, глядя на нее сверху вниз.
Пламя свечей сзади высвечивало силуэт его широких плеч, отбрасывало тени на его золотистые волосы…
– Обещайте мне, – хрипло прошептал он, – что будете в ближайшее время полностью мне подчиняться, без всяких вопросов.
В его словах было столько уверенности и убедительности, что она согласилась:
– Я сделаю все, как вы велите.
Она знала, что в делах войны должна полностью ему доверять. Малейшая ошибка могла стоить жизни.
И вот, зная о всех опасностях, что маячили вокруг, она, словно желая этим отогнать их прочь, яростно потянула его на себя снова, как бы уничтожая тем самым любую преграду между ними. Дыхание Рольфа хрипло вырывалось сквозь зубы. Она приподнялась навстречу, чтобы пропустить его в себя еще глубже. Лежа на ней всей тяжестью, он вошел в нее с животным криком наслаждения. Раз за разом проникал он до самых ее глубин, отчего дрожащие волны восторга разбегались по всему ее телу, пока наконец она не оказалась на самом краю освобождения.
Вжавшись в него изо всех сил, она прохрипела ему в ухо:
– Люблю… – и уступила приступу безумного экстаза, до которого он довел ее. Это была капитуляция и полная победа одновременно, и она еще долго сжимала его в объятиях после того, как он тоже достиг своего освобождения.
Густой туман лежал на башенках, окружавших двор, и тени покрывали каменные плиты под ногами. Рольф сел на коня и посмотрел вниз на Эннис. Его горло сжалось. Она проплакала почти всю ночь, отвернувшись от него, думая, что он спит. Он никак не обнаружил, что слышит, но, когда она наконец заснула, бережно обнял ее и держал так до утра.
Женщины всегда изнывают от страха, когда мужчины уходят на войну, и он не может ей обещать, что вернется. Даже такой богатырь, как король Ричард, был убит случайной стрелой, упавшей с неба. Рольф думал об этом с суеверным страхом. Ричард тогда развлекался, наблюдая, как один предприимчивый француз сковородкой ловит камни, которые англичане метают с помощью катапульты в его крепость. Потом эти же камни использовались против самих англичан.
Нет, он не станет обещать Эннис, что вернется. Он не даст ей надежды, которая может обмануть.
Положение дел было мрачным. Мятежники заняли Лондон, и город вновь готовился к защите, на сей раз от фламандских войск графа Солсбери. Но для взятия города требовались специальные осадные машины и бесперебойный подвоз боеприпасов. Да и река сильно стесняла действия осаждавших. Поэтому граф Солсбери отступил. В результате основные склады боеприпасов, золото и многие ценности Иоанна оказались в руках мятежников. Они были блокированы в городе и не могли покинуть его, но и король не мог проникнуть внутрь.
Предпринимались многочисленные попытки, чтобы исправить положение. Посланники сновали между Виндзором и Лондоном столь часто, что на дороге появились новые колеи. Король призвал на помощь Рольфа, и тот выступил с войсками, опять назначив Гарета Кестевена кастеляном Драгонвика.
– Я дал Гарету необходимые указания, – сказал он Эннис. – Следуйте распоряжениям, которые я пришлю. Я подготовил все для того, чтобы, в случае если мятежники нападут на Драгонвик, вы скрылись в женском монастыре под Гедни. Хоть я и не думаю, что замок будет просто взять, рисковать вами я не намерен. Возьмите с собой в этом случае Белл и молитесь о нашем общем спасении.
– Да, лорд, – ответила Эннис, хотя было видно, что она лишь наполовину понимает его слова.
Он слегка улыбнулся и наклонился в седле, чтобы обнять ее. Вулфзиге нетерпеливо зафыркал, но Рольф успокоил его твердой рукой и страстно поцеловал Эннис.
– Я вернусь к вам, – сказал он взволнованным голосом. – Что бы со мной ни случилось, я хочу, чтобы никакое зло не коснулось вас. Не бойтесь за меня, но думайте о своей безопасности. Мятежники настроены решительно и на уступки не пойдут.
Рольф запустил пальцы в волосы жены и еще раз поцеловал ее. Он сделал это с такой страстью, как будто знал, что это в последний раз и никогда больше ему не почувствовать вкус ее губ. Затем он резко отпустил ее. Она отошла на несколько шагов, ее голубые глаза были полны страха и слез.
Не в силах более длить расставание, он развернул Вулфзиге и дал ему шпоры. Стук копыт по камням наполнил воздух, и отряд выехал со двора через подъемный мост. Не успели они с него съехать, как послышался лязг цепей. Гарет никому не позволит проникнуть в замок без его ведома.
Рольф не оглядывался.
Но к тому времени, как они достигли Виндзора, переговоры между королем и баронами уже закончились. Посланцы сносили не одну пару обуви, а подковы лошадей истончились к тому времени, как могущественные люди обсудили спорные детали.
– Почему, во имя всего святого, – ворчал он, беседуя с Гаем, – считается, что некие двадцать пять человек способны уладить то, что послужило причиной такой катастрофы, как мятеж? Эти бароны, которых называют примирителями, будут всегда блюсти свой личный интерес, а совсем не интересы страны или короля.