Любовь не кончается: Эйлит
Шрифт:
— Верно. Но только в том случае, если бы кто-то из взрослых вел жеребца за поводья. Полагаю, об этом она промолчала.
— Да, мой господин. — Моджер смущенно прокашлялся. — Обещаю, что впредь буду более осмотрительным.
— Нам всем придется быть более осмотрительными, — обронил Рольф и зашагал прочь.
День, начавшийся так неудачно, закончился не лучше. Едва Рольф успел тщательно осмотреть коня и убедиться, что с ним все в порядке, как в замок прибыл королевский посланник, которым оказался не кто иной, как старший сын Вильгельма, Роберт. Его сопровождала большая свита молодых рыцарей
Еще не остывшая после ссоры во дворе, Эйлит сбилась с ног, хлопоча по хозяйству. Кроме того, теперь она ни на шаг не отпускала от себя Джулитту. Рольф старательно избегал общения с ней, лишь изредка вежливо распоряжаясь относительно угощений для гостей. Всякий раз Эйлит раздраженно отвечала ему, что способна сама, без его советов, справиться с кухней. Однако сегодня у нее все валилось из рук, все не получалось: молоко сбежало, пирог и булочки подгорели, а мясо получилось жестким как кожаный ремень. Рольф с каменным лицом наблюдал за служанками, которые под руководством Эйлит накрывали на стол. Положение спасало лишь обилие превосходного меда, свежих фруктов и орехов. Испортить их не смогла бы даже самая ужасная хозяйка.
Роберт Нормандский был красивым молодым человеком, легкомысленным и взбалмошным. Недоразумение с угощениями он воспринял как забавную шутку. Понаслышке знакомый с образцовым порядком, всегда царившим в Бриз-сюр-Рисле, он счел нужным отпустить за столом несколько колкостей о различиях, существующих между родовым замком хозяина и Улвертоном.
— По моему глубокому убеждению, лишь тот, кто испытал ужасы ада, способен по достоинству оценить прелести рая, — усмехнулся Роберт Нормандский, поглядывая то на подгоревший пирог, то на покрасневшую от смущения и растерянности Эйлит. — Однако вы странный человек, если предпочитаете десять месяцев в году в аду, и только два в раю.
— Здесь не всегда такая дурная кухня, — оправдываясь, пробормотал Рольф. Присутствие без умолку болтающего и темпераментно размахивающего руками Роберта сковывало его, и он бросил на Эйлит быстрый уничтожающий взгляд. Нет, его законная жена никогда не допустила бы подобного безобразия. Несмотря ни на какие трудности, Арлетт разбилась бы в лепешку, но приготовила превосходное угощение и старалась бы всячески угодить гостям за столом. Все усилия Фелиции помочь подруге еще больше выставляли Эйлит в самом невыгодном свете. Рольфу казалось, что она выглядела и вела себя так, словно всю жизнь провела в хлеву. Он сгорал от стыда.
К тому времени, когда Роберт Нормандский, поручив заботу об Аполло одному из своих конюхов, отбыл из замка, Эйлит чуть не плакала от обиды и усталости. Рольф еле-еле сдерживался, чтобы не взорваться от накопившегося за день гнева. Сразу после отъезда гостей он, не обменявшись с ней ни словом, вскочил в седло и спешно покинул замок, ища уединения.
— Забудь о сегодняшнем дне, — сочувственно посоветовала Фелиция, протягивая Эйлит чашку с успокаивающим ежевичным настоем. Несмотря на протесты подруги, она отправила Джулитту с Бенедиктом во двор. — Ты, как и любая другая мать, не можешь запереть свое дитя в клетку. А Рольф накричал на тебя утром только потому, что сам очень испугался за дочь. Теперь он осознает собственную
Жалобно шмыгнув носом, Эйлит отхлебнула из чашки.
— Тогда почему он не пришел и не поговорил со мной откровенно?
— У него не нашлось времени. Ведь сэр Роберт прибыл в замок сразу же после происшествия. Твое волнение и промахи понятны: ни ты, ни Рольф не ожидали прибытия столь важного гостя, и оба погорячились. Успокойся, все наладится. — Фелиция ласково похлопала Эйлит по плечу. — Неприятности забываются, как короткий летний дождик. Поверь, завтра вы с Рольфом сами посмеетесь над собой.
Помолчав несколько минут, Эйлит подняла на Фелицию наполненные тревогой глаза.
— Иногда мне кажется, что он устал от меня.
— О, нет, Эйлит, ты ошибаешься! Просто у мужчин, как и у женщин, есть свои странности и недостатки. Бог свидетель, временами мы с Обертом готовы убить друг друга.
Эйлит улыбнулась.
— Ты настоящая подруга. Спасибо.
— Не стоит благодарности, ведь я просто сказала правду. А теперь смажь-ка меж грудей тем настоем из розовых лепестков, который я привезла тебе из Лондона, и распусти волосы. А когда Рольф вернется, сама увидишь, устал он от тебя или нет.
— Именно на это у меня и не хватает смелости, — прошептала Эйлит.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Весна 1076 г., Бриз-сюр-Рисл
Моджер полдня просидел за столом с другими мужчинами в зале, где праздновали помолвку Жизели де Бриз и Бенедикта де Реми. По истечении некоторого времени и нескольких полных кубков он наконец-то почувствовал себя полноценным членом «взрослой» компании, таким же суровым и мужественным, как его сотрапезники. Вместо повседневного, чересчур резкого на вкус, красного вина на праздничный стол подали другое, более крепкое, обычно сберегаемое для самых торжественных случаев. Благодаря ему Моджер прямо на глазах у сотрапезников из скромного и вежливого молодого человека чудесным образом превратился в задиристого крикуна. Дважды он чуть не поссорился с отцом, но, к счастью, оба раза раздраженный Танкред сумел достойно выйти из положения.
Жизель сидела рядом с леди Арлетт, похожая на хрупкую гипсовую статуэтку, принесенную из церкви и в качестве украшения водруженную на праздничный стол. Ее роскошные волосы были аккуратно заплетены в тугую косу, перехваченную нарядной лентой. Богато расшитое платье из голубого шелка украшала декоративная тесьма. На тонких запястьях эффектно позвякивали золотые и серебряные браслеты, подаренные невесте женихом ко дню помолвки.
Моджер пристально, возможно даже чересчур пристально, разглядывал хорошенькое умиротворенное личико Жизели, но не находил в ней и капли сходства с ее своенравной и неугомонной сводной сестрой, до смерти напугавшей его осенью в истории с Аполло.
— Она совсем не похожа на Джулитту, правда? — шепнул он десятилетнему жениху, пополоскав во рту последние капли вина — отец строго-настрого запретил ему снова наполнять кубок.
Воспитанный Бенедикт вежливо улыбнулся, не решаясь, однако, поддерживать беседу с пьяным Моджером. Испытывая неловкость, он обратил свой полный надежды взор на родителей, но в этот момент они увлеченно беседовали с гостями. Рольф и Танкред ненадолго покинули зал, чтобы в спокойной обстановке переговорить со знакомым торговцем.