Любовь не кончается: Эйлит
Шрифт:
Выслушав подробный рассказ Бенедикта о сражении с гусаком, Эйлит пришла в ужас. Она и представить себе не могла, что Джулитта способна уходить от дома так далеко. Господи, ведь девочка запросто могла упасть в ров. Ее мог до смерти заклевать гусак! С каждым днем присматривать за дочкой становилось все труднее: непоседливость и любопытство она унаследовала от отца. И уже научилась, так же как и Рольф, незаметно исчезать из виду. Удержать ее было не проще, чем схватить солнечного зайчика — в ту самую секунду, когда ладонь накрывала его, свет рассеивался.
—
Эйлит виновато улыбнулась и покачала головой.
— Меня расстроила история с гусями. Рольф постоянно ворчит, что я слишком опекаю Джулитту, и, возможно, он прав. Просто я слишком хорошо помню, что со мной творилось, когда умер Гарольд.
— Понимаю. Я ведь тоже очень боюсь за Бенедикта. — Фелиция взглянула на сына, который, в отличие от Джулитты, поглощал содержимое тарелки с завидным аппетитом. — Но в то же время стараюсь не сильно подрезать ему крылья. Правда, он мальчик и старше Джулитты.
— Иногда я думаю, что Джулитте тоже следовало родиться мальчиком. — Эйлит вздохнула. — Мне кажется, она бы с большим удовольствием возилась с лошадьми, чем вязала, шила и готовила. Я знаю, она не глупа и научится всему, что положено знать женщине.
— Ты слишком торопишься. Всему свое время. — Фелиция понимающе кивнула. — Кроме того, не всем женщинам суждено стать образцами совершенства в домашних делах. Да и не всем мужчинам по душе такие жены. Джулитта вырастет бойкой и красивой девушкой и несомненно пленит любого мужчину, которого пожелает.
Эйлит недовольно поморщилась.
— Только этого не хватало.
Между тем глаза Джулитты начали смыкаться, голова медленно клонилась на грудь. Рольф вовремя успел подхватить ее, прежде чем она упала лицом в тарелку с кашей. Он поднял ее со скамьи и посадил к себе на колени. Джулитта засунула в рот палец, поерзала и прильнула щекой к отцовской груди.
— Я отнесу ее в кровать. — Эйлит с укором посмотрела на Рольфа и протянула руки к девочке.
— Я сам, — сказал Рольф, ответив ей не менее красноречивым взглядом. Он поднял девочку на руки и унес ее из шумного зала в спальню. Эйлит не отставала от него ни на шаг. Когда он опустил Джулитту в постель, она сняла с дочери одежду, оставив на ней лишь коротенькую ночную рубашку. От ее внимания не укрылись многочисленные синяки и ссадины на худеньких ножках девочки.
— Гуси Инги нападают на нее не в первый раз, — заметила Эйлит, укрывая Джулитту покрывалом. — Ульфхильда говорила, что в середине лета они покусали младшего сына пастуха. Эти птицы представляют опасность для любого, кто проходит мимо луга.
— Гуси необходимы Инге, — помолчав, медленно проговорил Рольф. — Они кормят ее. Они — залог ее независимости. Боюсь, она не согласится расстаться с ними.
— Тогда пусть избавится хотя бы от этого задиристого гусака.
— Как раз им она дорожит больше всего… — Рольф мрачно усмехнулся. — Она привезла его с севера совсем крохотным птенцом. Он очень много значит для нее. Что-то
— Значит, из-за ее теплых чувств к гусям все окружающие должны жить в страхе за детей? — Эйлит едва сдерживала гнев.
Последнее время их отношения с Рольфом стали напряженными. Было очевидно, что между ними творилось что-то неладное. Иногда Рольф ни с того ни с сего выглядел встревоженным и угнетенным. Временами Эйлит казалось, что он не находил себе места, словно ласточка, готовящаяся к вылету накануне холодной зимы Он уезжал в Нормандию, и тогда ревнивые мысли о его жене и дочери сводили Эйлит с ума. Когда она помимо воли заговаривала с ним язвительным тоном, он уже не успокаивал ее, как раньше, а просто отворачивался и молча уходил к лошадям. Или на несколько дней уезжал из Улверюна, чтобы навестить покупателей.
И еще Инга… Эйлит не могла не думать о ней: светловолосая красавица обращалась с Рольфом так же холодно и ровно, как с остальными, ничем не выделяя его. Но Эйлит чувствовала, как это отношение ранит его мужское самолюбие и только разжигает возможное желание.
— Этого я не говорил, — мягко сказал Рольф. — Разумеется, она должна лучше следить за своей стаей. Я поговорю с ней.
— Не думаю, что из этого выйдет толк, — ехидно заметила Эйлит.
— Возможно, что и выйдет. И даже более ощутимый, чем из разговора с тобой, — раздраженно бросил Рольф и вышел из комнаты.
Эйлит устало закрыла глаза. Некогда сказанные слова о «вечной» любви теперь казались почти призрачными. Неужели все прошло?
Рольф подошел к камину, наполнил свой кубок и тяжело опустился на стул рядом с Обертом. Женщины уже ушли. Слуги разложили вдоль стен зала тюфяки, укрылись накидками и погрузились в глубокий сон. Друзья остались одни.
— За ужином Эйлит была немногословна, — обронил Оберт. — Это не похоже на нее.
Рольф передернул плечами.
— Она переволновалась из-за Джулитты. — Он нахмурился. — Порой мне кажется, что все женщины одинаковы и нет смысла выбирать между ними, пытаясь обнаружить свежатинку.
Оберт удивленно поднял брови, но промолчал, уже догадываясь, о чем пойдет беседа. Рольф опустошил кубок и шумно выдохнул.
— Я люблю Эйлит, но временами она совершенно невыносима, и тогда мне не хватает терпения. В такие моменты я чувствую себя запертым в клетке.
— Похоже, я имею удовольствие общаться с совершенством. Видно, у самого тебя нет недостатков, милый друг, — сухо заметил Оберт.
— Разумеется, и я не без грешков. Но последнее время ей не нравится во мне абсолютно все, что бы я ни сказал, что бы ни сделал. — Он хмуро посмотрел на опустевший кубок и перевел взгляд на Оберта. — Ты сказал, что хочешь поговорить со мной наедине. Если разговор пойдет об Эйлит, то я лучше пойду спать. — Взглянув в проницательные карие глаза друга, Рольф смутился и добавил с виноватой улыбкой: — Ну хорошо, признаюсь, что во всем виноват я и мой скверный характер.