Любовь не знает законов

Маккензи Мирна

— Ты не доел свое мороженое, Саймон… — крикнула одна из них, но было уже поздно — победа Эмили была для всех очевидна.

Они уже подъезжали к «Лесистому кряжу», когда Саймон притормозил и, остановив автомобиль в полусотне метров от особняка, повернулся к Эмили.

— Давай больше никогда этого не делать. Я знаю, ты хочешь помочь мне, Эмили, но считаю, что теперь все получили необходимую информацию. Представление окончено. В дальнейшем будем считать, что ты была нанята главным образом для того, чтобы помочь мне довести до конца вечеринку. Откровенно

говоря, я однажды не смогу вынести все эти поцелуи… Кантреллы изведали сотни способов для потворства своим желаниям, но я никогда не догадывался, насколько я испорчен… Правда в том, что если вновь дотронусь до тебя, то не сумею остановиться, а я думаю, что это очень плохо для нас. Это единственная вещь, которая с самого начала была нам ясна.

Но на следующее утро Эмили опять ничего не было ясно. Она понимала только то, что полностью теряет разум каждый раз, когда Саймон прикасается к ней. И теперь она знает: ее сердце безнадежно потеряно. Она влюблена в Саймона, хотя прекрасно понимает, что у этого чувства нет будущего. Интуиция толкнула Эмили на сцену во время злосчастного аукциона, но не следовало приезжать сюда… Дело не в Саймоне или в его чувствах. Он с самого начала держался с ней на расстоянии. Это она, Эмили, не сумела защитить свое сердце от мужчины, который заставлял ее смеяться днем и втихомолку плакать по ночам.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Подставив лицо ярким лучам солнца, Саймон сидел на скамейке. В одной руке он держал деревянный брусок из кедра, в другой — нож. Запах свежескошенной травы щекотал ему ноздри, но он был далек от того, чтобы наслаждаться запахами и пейзажем.

Саймон методично обрабатывал поверхность бруска, его нож беспрестанно двигался, и на траву сыпались стружки. Саймон кипел от злости на себя.

Зачем он впутал Эмили в свою жизнь? Зачем вообще поехал на тот проклятый аукцион?

Но Саймон слишком хорошо знал истинную причину. Ведь впервые в своей жизни он почувствовал себя одиноким, по-настоящему одиноким. Делла всегда была его самым близким другом, а теперь он терял и ее… Саймон опасался, что в своем одиночестве станет чем-то похож на отца, ослабеет душой и совершит то, чего никогда в жизни не делал: позволит женщине поверить, что он способен к постоянству.

«Итак, ты использовал Эмили как щит. Ты позволил себе думать, что это игра, зная, что ее прежние знакомые обижали ее», — думал он, а сам изнемогал от желания. Этим утром Саймон проснулся с чувством, что может умереть, если не увидит ее немедленно. Эмили, несомненно, тоже влечет к нему, но она не играет в его игры и не хочет быть к нему привязанной. Ему следует поблагодарить ее за это, потому что все равно в скором времени у него появится следующая женщина. В его мире все делается именно так.

Он хотел вернуться к своему старому образу жизни и к своим прежним мыслям. «Надо заказать билет на рейс в Париж и убраться от Эмили подальше, а то еще, не ровен час, причиню ей боль, — подумал он и решил: — Улечу сразу после вечеринки».

Новая

встреча, новое лицо — и все забудется.

Наконец Эмили нашла Саймона, вырезавшего перочинным ножом нечто бесформенное из деревянного бруска; погруженного в себя, с угрюмым выражением лица. Она была почти уверена, что он не услышал ее приближения, но заметила, как его пальцы сжали нож, когда он встрепенулся и поглядел на нее.

— Я только что от твоей тети, — мягко сказала Эмили, полная решительности продолжить. Легко. Дружелюбно. Так же, как и начала. А что ей еще остается после всего, что уже случилось? — Я достала Делле несколько книг, которые, думаю, ей должны понравиться. Чтение всегда помогало мне забыться, когда я грустила.

— Ты в последнее время много читала?

Она не сумела сдержать улыбку.

— Конечно. Я учительница, Саймон, и читаю не только когда мне грустно. И не нужно смотреть на меня так воинственно, ладно?

В глазах Саймона появилась легкая улыбка.

— Мои подруги изрядно повеселились, одевая меня, как куклу. — Опустив глаза, она скептически посмотрела на коротенькое голубое платье, идеально на ней сидевшее.

— Ты выглядишь великолепно… — хрипло отозвался он.

— Кажется, мне тоже больше нравится такой стиль одежды, — выговорила она. — Мои другие вещи тоже милые, и я берегу их для школы, но думаю, что надевала их главным образом потому, что они делали меня… незаметной. Я же хочу быть такой, какая есть.

— Эмили… ты никогда не была незаметной, — нежно проговорил Саймон.

— Я… я пришла, чтобы сказать тебе… Думаю, Делла догадывается, что ты устраиваешь вечеринку именно для нее, — сказала Эмили, переводя разговор в безопасное русло.

Саймон вымученно улыбнулся.

— Да, это важно…

— Конечно. Она же не глупая, и от нее ничего нельзя утаить.

— Она что, знает обо всех, кто придет?

— Надеюсь, нет. Я не уверена, что ей много известно о вечеринке, затеваемой в ее честь. Люди болтают, от них она и набралась слухов.

Саймон поднялся и сделал шаг навстречу, затем остановился.

Эмили задыхалась, но заставила себя не закрывать глаза, ожидая его поцелуя. Нет, больше он не поцелует ее. Никогда. Даже если они оба желают этого.

— Часто ты этим занимаешься? — нежно спросила она. — Я имею в виду, вырезаешь. — Могла ли она сейчас быть более докучливой и… скучной? Нет, вероятно, нет. Но этот нелепый вопрос еще мог погасить пожар в их телах.

Он показал ей изрезанный ножом брусок.

— Это… работа по дереву… в конце концов, я все-таки из рода Кантреллов…

— Ну да, ведь твоя компания производит мебель. Но я не представляла, что ты умеешь вырезать такие вещицы. — Она протянула руку к шероховатому, скверно отесанному куску дерева.

Саймон вздохнул, но так и не положил свою поделку ей на ладонь.

— Я в этом деле настоящий дилетант. Но у нас есть мастер-резчик, Эван Пэкстон, так вот он, бесспорно, талантлив.

— Могу я его увидеть?