Любовь небесного цвета
Шрифт:
Дым Отечества
Eros Russe
В России, как, кстати, и во Франции, гомосексуализм был всегда нетипичен. Мы не англичане или какие-нибудь шведы с голландцами, где выставляют свои пороки напоказ. Навязывать нам то, что всегда было чуждо духу россиян, тем более отвратительно. Не нужно патологию единиц приписывать массам.
Нигде, ни на Востоке, ни на Западе, не смотрели так легко, как в России, на этот гнусный, противоестественный грех.
Понятие «содомии» в Древней
При этом во внимание принимали и возраст грешника, и его брачный статус, и то, как часто он это делал, и был ли он инициатором действия или его объектом. К подросткам и холостым мужчинам относились снисходительнее, чем к женатым. Если анального сношения не было, это было уже не мужеложство, а «рукоблудие», которое наказывалось мягче. Лесбиянство обычно считалось разновидностью мастурбации. Новгородский епископ Нифонт (XII в.) даже считал сексуальный контакт двух девушек-подростков меньшим грехом, чем «блуд» с мужчиной, особенно если девственная плева оставалась неповрежденной.
Православную церковь очень заботило распространение гомосексуальности в монастырях, но к бытовым ее проявлениям относились довольно равнодушно. В Домострое содомия упоминается вскользь, между прочим. В «Стоглаве» (1551) ей посвящена специальная глава «О содомском грехе», предписывающая добиваться от виновных покаяния и исправления. Однако, как не без иронии подметил один историк, пьянство осуждается там гораздо более темпераментно.
«О содомстем грехе
Неции же к тому зелу страх Божий забыв, скверное беззаконие творят, иж не подобает творити православным, реку же содомскую пагубу многим людем и на соблазны и погибель, а от множества народа и от иноверных, укоризна нашей православной Христианской вере, и от всех о тех отреченных, скверных дел скаредных, отцам духовным священным протопопам и священникам, детей своих духовных на крепко испытовати, и запрещати с великим истязанием духовным, чтоб таких скверных и мерзких дел не творили, и которыя покаются, и впредь обещаются, и вы бы их исправляли, по правилам святых Апостолов и Святых Отцов. А без епетимьи бы есте не прощали, а которыя не исправятся, ни покаются и вы бы их от всякия Святыни отлучали, и в Церковь входу не давали. И приносу от них не принимали, дондеже покаются, и престанут от своих зол, таких бо ради скверных дел. Божий гнев приходит на православное Христианство. Овогда от рати, иногда же от тлетворных ветров, овогда же падение человеков, и скотов, и сиречь смертная язва, иногда же великие пожары, и иные многие казни, наводит Господь Бог к нашему исправлению чтоб таковая мерзость и законопреступныя дела, никогда же в Православии не именовались, и попраны бы были до конца».
Как и в западноевропейской агиографии, в житиях некоторых святых Киевской Руси имеются отзвуки неосознанных гомоэротических чувств. Почти все иностранные путешественники и дипломаты, побывавшие на Руси в XV–XVII вв. (Сигизмунд Герберштейн, Адам Олеарий, Маржерет, Коллинс и др.), отмечали широкое распространение содомии во всех слоях общества и удивительно терпимое, по тогдашним европейским меркам, отношение к нему. Английский поэт Джордж Тэрбервилл, посетивший Москву в составе дипломатической миссии в 1568 г., был поражен открытым гомоэротизмом русских
По-видимому, несмотря на свои неоднократные женитьбы, баловался с переодетыми в женское платье юношами и сам Иван Грозный; такие подозрения высказывались современниками по поводу его отношений с юным женоподобным Федором Басмановым, который услаждал царя пляской в женском платье.
11
Пер. С. Карлинского.
Как писал хорватский католический священник Юрий Крижанич, проживший в России с 1659 по 1677 год, «здесь, в России, таким отвратительным преступлением просто шутят, и ничего не бывает чаще, чем публично, в шутливых разговорах один хвастает грехом, иной упрекает другого, третий приглашает к греху; не достает только, чтобы при всем народе совершали это преступление».
Как и на Западе, содомия чаще всего ассоциировалась с женственностью, нарушением гендерных стереотипов в одежде и поведении, а также со следованием заграничной моде. Митрополит Даниил, популярный московский проповедник эпохи Василия III, сурово осуждал женоподобных молодых людей, которые «женам позавидев, мужское свое лице на женское претворяеши: бреют бороду, натираются мазями и лосьонами, румянят щеки, обрызгивают тело духами, выщипывают волосы на теле».
Столетием позже знаменитый протопоп Аввакум навлек на себя страшный гнев воеводы Василия Шереметева, отказавшись благословить его сына, «Матфея бритобрадца».
За «спокойным» отношением российского общества к однополым отношениям стояла не сознательная терпимость, а равнодушие и натуралистически-варварское принятие «фактов жизни». Ни в одном русском законодательстве, от Ярослава Мудрого до Петра Великого, мужеложство не упоминалась. Наказание за «противоестественный блуд» — сожжение на костре — впервые появилось в 1706 г. в воинском уставе Петра I, составленном по шведскому образцу. Но уже в 1716 г. Петр это наказание смягчил, заменив сожжение телесным наказанием и вечной ссылкой (в случае применения насилия), причем и это касалось только военных, не распространяясь на гражданское население.
Во второй половине XVIII в., с ростом цивилизации и расширением контактов с Европой, в светском обществе мужеложства начали стесняться. В народных же массах она локализуется преимущественно в религиозных сектах скопцов и хлыстов. В дворянской и чиновничьей среде гомосексуальные связи иногда приобретали скандальный характер, не столько сами по себе, сколько потому что был и тесно связаны с непотизмом и коррупцией: могущественные люди расплачивались со своими молодыми протеже высокими назначениями, никак не соответствовавшими их способностям. В быту к этому относились презрительно иронически.
Знаменитый Казанова рассказывает о встрече с любимчиком статс-секретаря Теплова, белокурым красавцем поручиком Луниным, который «плевал на предрассудки» и старался обольщать всех подряд. «Посему он сел за стол рядом со мной и так кокетничал за обедом, что я, право слово, принял его за девицу, одетую парнем». Оскорбленный таким подозрением поручик «тотчас показал, чем превосходит он слабый пол…. завладел мною и, решив, что понравился, приступил к решительным действиям, дабы составить свое и мое счастье». Казанова, искушенный и по этой части, ничего не имел против, но дело расстроила присутствовавшая при сем ревнивая француженка, обозвавшая обоих мужчин мужеложниками.