Любовь неукротимая
Шрифт:
Держать Пенелопу на руках было одновременно и наслаждением, и мукой. Он закрыл глаза, не отпуская ее из объятий. Сколько же ночей он представлял себе такое счастье? И теперь, когда оно стало реальностью, Габриэль ощущал его настолько, что едва владел собой. Ее кожа словно обжигала его тело, сладкий цитрусовый аромат, смешанный с запахом дождя, пропитавшего ее волосы, затуманивал рассудок – Габриэль не мог надышаться!
Габриэль открыл глаза. Он уставился на полог – он просто не мог смотреть на Пенелопу: таким сильным было желание припасть
«Возьми себя в руки! – говорил он себе. – „Ведь ты здесь лишь затем, чтобы поддержать Пенелопу – ничего больше“». Он старался заставить себя думать о чем-то другом, только бы выкинуть из головы те непристойные мысли, которые сейчас одолевали его разум. Но ничего не получалось. С каждым мгновением его пульс учащался, а дышать становилось все труднее.
Но вдруг Габриэль заметил, что и дыхание Пенелопы участилось. В следующий момент она вскрикнула:
– Нет!
Она проснулась, рыдая и дрожа, лихорадочно глотая воздух. Габриэль инстинктивно прижал ее к себе крепче, не давая вновь закричать.
– Тише, Пен. Это я.
– Габриэль? – спросила она с удивлением, пытаясь рассмотреть в темноте мужской силуэт.
– Да, – прошептал он, вновь погладив ее по лицу.
– Слава богу! – с облегчением произнесла Пенелопа лишь через несколько секунд.
Сердце Габриэля замерло, когда она еще крепче прижалась к нему, обняв обеими руками и уткнувшись лицом в его шею. Ее бедра слегка задели его затвердевшую плоть, и Габриэлю едва удалось сдержать стон. У него перехватило дыхание, и он застыл на месте, не в силах отвести от нее взгляд. Он изумился, заметив, как она смотрит на него. В этом взоре можно было рассмотреть что-то, похожее на… желание?
– Слава богу, – вновь пробормотала она, и Габриэль готов был поклясться, что даже в темноте заметил, что ее взгляд остановился на его губах.
И он знал: он просто не сможет больше дышать никогда, если прямо сейчас не поцелует ее. Если прямо сейчас не испытает то счастье, которого желал так давно.
Габриэль подался вперед, и она потянулась ему навстречу. Между ними словно зажегся огонь, и он…
Тишину нарушил ужасный резкий храп, слышимый отчетливо даже сквозь закрытую дверь в ванную. За ним последовали болезненные вздохи служителя.
Пенелопа вздрогнула от неожиданности, и – черт! – Габриэль тоже испугался и прижал ее к своей груди, как будто стараясь уберечь от опасности. Но она оттолкнулась от него – настолько сильно, что соскользнула на пол и всхлипнула от боли, приземлившись на больную ногу.
Габриэль поспешил встать с кровати, но Пенелопа отстранилась от него, неуклюже подпрыгнув на здоровой ноге, словно раненый заяц, пытающийся спасти свою жизнь от кровожадного хищника.
Проклятье! Как же он посмел воспользоваться беспомощностью бедняжки? Господи, как она смотрела на него! Как шептала слова благодарности за то, что он рядом с ней… А он не удосужился разобраться в ее чувствах.
Добравшись до туалетного столика, Пенелопа
– Что ты тут делаешь? – спросила она, стараясь не повышать голоса.
– Ты… плакала, – начал объяснять Габриэль, проведя рукой по волосам. Он все еще не мог обуздать разгоревшееся желание, заставившее вскипеть его кровь. – И закричала, – добавил он в свое оправдание. – Я пришел проверить, все ли в порядке.
Пенелопа ничего не ответила и даже не спросила, как, всего лишь проверяя, он оказался в постели, держа ее, спящую, на руках, и очутился в столь опасной близости, что едва не поцеловал ее. Это стало бы роковой ошибкой для них обоих. Вместо этого Пенелопа глубоко вздохнула.
Габриэль застыл на месте, не желая заставлять ее нервничать еще сильнее.
– Тебе не следовало так пугаться, ведь ты потревожила больную ногу, – сказал он и осторожно добавил: – Не возражаешь, если я помогу тебе добраться до кровати?
Пенелопа инстинктивно переступила и вздрогнула от резкой боли.
– Давай, Пен. Я не кусаюсь, правда, – уговаривал Габриэль, неспешно приближаясь к ней. Она позволила ему поддержать себя за предплечье, и он улыбнулся. – Но вероятно, я попытаюсь поцеловать тебя, стоит тебе уснуть, – решил поддразнить он ее.
Пенелопа тихо усмехнулась и оперлась на его плечо, за что Габриэль был ей безмерно благодарен. Он не говорил ничего, пока провожал ее к кровати. Он поправил ее подушки и помог ей устроиться удобнее, затем отошел на некоторое расстояние, ощущая напряженность и неловкость.
– Спасибо, – прошептала Пенелопа. – Еще раз.
Габриэль покачал головой, показывая, что благодарность излишней.
– Ты видела кошмар? – поинтересовался он. Пен кивнула. – Сон был о Майкле, так? Ты видела его… в том домике, где все случилось. Господи! Пен, мне очень жаль! – В его голосе слышались нотки злости, злости на себя самого. Он чувствовал вину – словно сотни камней с высоты обрушились на него. – И все из-за меня. Мне не следовало вытягивать из тебя правду о прошлом…
– Нет, – твердо прервала его Пенелопа. – Ты имел право знать.
Но легче Габриэлю от этого не стало.
– Я… – Она нервно сглотнула. – Я видела сон о той страшной ночи, только вот тело, которое я обнаружила, принадлежало не Майклу. А тебе.
Габриэль вздрогнул.
– Ты лежал там. Погибший от собственной руки. – Ее голос сорвался. Как же он хотел сейчас яснее видеть выражение ее лица! – А все из-за того, что я подвела тебя, – с отчаянием в голосе добавила она.
– О Пен! – выдохнул Габриэль. Теперь он просто не мог стоять и наблюдать, как она страдает. Он подошел к кровати и присел с краю, притянув к себе Пенелопу. Она не сопротивлялась. – Ты не можешь подвести меня, никогда!