Любовь, пираты и... (сборник)
Шрифт:
«В войну всегда было так: мы укрепляли броню, конструкторы вермахта усиливали огневую мощь своих орудий. Ф. Порше, Э. Андерс увеличивали бронестойкость танка, а наши конструкторы усиливали бронебойность снарядов, повышали их начальную скорость, калибр орудий. Шла битва умов, охватившая все заводы, научные центры, КБ».
…Впрочем, вместо сухого синопсиса я попробую рассказать вам наш фильм так, как
Итак, все начинается задолго до войны, в США, в Бостоне, в день вручения дипломов выпускникам Массачусетского технологического института. В тридцатые годы десятки молодых российских талантов были направлены Кремлем на учебу в лучшие вузы США, чтобы, вернувшись, возглавить индустриализацию СССР, и четверо наших героев были среди них, вместе с другими выпускниками MIT получали дипломы, бросали вверх свои черные колпаки с кисточками и кричали «Hurray!!!». А вечером в числе трех сотен выпускников праздновали и «зажигали» в ночном клубе под черный джаз и буги-вуги полуголых стриптизерш.
И когда они сидели за своим столом, пили пиво и на радостях горланили русские песни, к ним подошел еще один выпускник, их приятель по курсу Фердинанд Порше-младший, поднял свой бокал с виски.
– За Германию и Россию – две самые великие нации! Мы построим лучшие в мире танки и покорим весь мир!
Один из наших парней, Андрей Макаров, усмехнулся:
– И как будем делить этот мир?
Порше улыбнулся:
– О, потом договоримся!
– Федя, – сказал Фердинанду очкарик Жора Дворкин, – а ты не боишься, что нам больше достанется? Ведь наш танк будет лучше вашего.
– Я тебе не Федя, а Фердинанд Порше! – с апломбом ответил Фердинанд. – И могу забить на ящик коньяка, что лучшим будет мой, немецкий танк!
– Done! – тут же сказал пылкий Ризо Гуридзе. И с вызовом протянул руку Фердинанду.
Тот, усмехнувшись, пожал ее, а казак Микола Полтава «разбил» это пари и заметил:
– «Реми Мартин»! Я пью в обоих случаях!
– Гут! Адьё! – клацнул каблуками Фердинанд и отошел, а спустя какое-то время к русскому столу подсел профессор Гарриман, выдававший утром дипломы, а теперь обходивший все столики своих выпускников.
– Hi! – сказал он. – I’m a little bit drunk, я немного пьян. Но поэтому хочу сказать то, что давно уже думаю…
– Что у трезвого на уме… – начал Жора, но Макаров прервал его – пнул ногой под столом.
А Гарриман утвердительно кивнул:
– Right! My brother, мой брат – наш посол в Москве, он учил меня панимат по-русски. And I have news for you. У меня для вас две новости. Одна плохая, а вторая хорошая. С какой начать?
– С плохой, – сказал Макаров.
– Good! Вон там, за баром – видите? – сидит мужчина в галстуке. Он тоже русский, но не как вы. Он не ученый, он шпион, и он следит за вами. Имейте это в виду.
– А как вы это узнали? – поинтересовался Макаров.
– У него американский
– А хорошая новость? – спросил Жора Дворкин, лепя из хлеба незамысловатого чертика.
– А хорошая – это комплимент. У нас, американских ученых, есть поговорка: «Он не настолько умен, чтобы делать простые вещи». – И Гарриман снова посмотрел на Макарова. – Так вот, про вас, мистер Макарофф, этого не скажешь, вы умеете делать простые вещи. А сплав, который сделали вы, мистер Полтава, позволяет мне от имени ректората предложить вам остаться в МIТ, в аспирантуре. Совершенно бесплатно.
– Thank you, sir, – с оксфордским акцентом ответил ему Микола. – But I have to refuse. Мы только что поспорили с Ферди, кто из нас сделает лучший танк. И теперь я должен ехать домой, потому что без меня…
– Son of a gun! – засмеялся Гарриман и собрался что-то сказать Дворкину и Гуридзе, но увидел, что те не слушают его, а разинув рот смотрят совсем в другую сторону – на возникшую в накуренном ресторане юную красотку с огромным букетом белых роз в руках.
Близоруко щурясь, эта красотка медленно шла через весь зал, явно разыскивая кого-то и не обращая никакого внимания на восторженные возгласы и зазывные приглашения, летевшие к ней ото всех столиков.
– Вах-вах-вах! – восхищенно закачался ей вслед Ризо Гуридзе.
Но тут из глубины зала эту красотку окликнул Фердинанд Порше:
– Ann!
И она обрадованно подошла к нему, вручила букет и расцеловала в обе щеки.
– Congratulation!
– Ни хрена себе Ферди! – огорченно заметил Жора Дворкин.
Между тем Фердинанд обнял эту Анн и увел в танцевальный круг на буги-вуги.
– Всё! – решительно заявил Гуридзе. – Я его зарежу!
Пароходный гудок.
На океанском лайнере «Крылья Советов» наши ребята плыли домой и, сидя на верхней палубе, пылко спорили о том, будет ли война и если будет, то как скоро и куда пойдет Гитлер сначала – на запад или на восток.
– Эта война будет в корне отличаться от всех предыдущих войн, она будет высокотехнологичной и механизированной…
– И от нас, конструкторов, будет зависеть не меньше, чем от генералов, чем она закончится…
– Если Микола доведет свой сплав до заводской плавки, мы оденем в его броню все наши корабли, танки и даже самолеты! Броня – это мускулы войны!..
Тут разговор прервался, поскольку на нижней палубе вдруг возникла та самая Анн, которая давеча была в ресторане с Фердинандом Порше.
Ребята наперегонки рванули по палубе к лестнице на нижнюю палубу, а Полтава отстал, из вазы на стойке бара вынул букет цветов и, рискуя сорваться, перелез через леер, по палубной стойке соскользнул вниз и оказался прямо за спиной у этой девушки.
– Squze me, miss, it’s flowers delivery. (Извините, мисс. Доставка цветов.)
Красотка изумленно оглянулась: