Любовь по-французски

Ялом Мэрилин

...

Стол покрыт скатертью, на нем стоят серебряные кубки, инкрустированные золотом, и два кувшина: один наполнен черносмородиновым вином, другой – пьянящим белым вином, между приборов расставлены зажженные свечи.

Далее автор мастерски описывает рыцарские обычаи. После ужина Ланселот, как и обещал, отправляется в спальню хозяйки. И тут он, к своему ужасу, обнаруживает, что на нее напали. «Помогите! Помогите! – кричит она. – Если вы не хотите, чтобы он овладел мной… / Он бесчестит меня у вас на глазах!» И хотя при этом присутствуют вооруженные мечами рыцари и разбойники с топорами, Ланселот выступает в схватку с обидчиком дамы.

Боже мой,

что я могу поделать?

Я пустился на поиски

Ради

спасения Джиневры.

Мне не добиться успеха,

Если мое сердце

Не храбрее, чем у труса.

Ланселоту удается одержать победу над всеми врагами, как и положено главному герою, независимо от численности противника и силы его оружия. Обязательный персонаж рыцарского романа – прекрасная дама, благосклонность которой нужно завоевать.

Ланселот в качестве сексуального партнера женщины, не пробуждающей в нем желания, довольно комичен. Неизменный предмет его вожделений – Джиневра, и он остается верен ей даже тогда, когда обнаруживает себя лежащим на чистых белых простынях рядом с безымянной дамой. Он замечает лишь, как изысканны ее носовые платки и постельное белье. Дама спит не на обычном соломенном тюфяке и не под грубым одеялом, а под «шелковым покрывалом, / расшитым цветами». Он надевает рубашку, убедившись, что она «не прикасалась / Ни к одной части его тела». Глядя в потолок, Ланселот не может изгнать из своего сердца образ Джиневры – дамы, действительно достойной, по его мнению, истинной любви.

Любовь, властвующая

Над всеми сердцами,

Позволяет им быть

Только в одном доме.

Воспоминания о глубоком чувстве к Джиневре помогают ему преодолеть соблазн. Почувствовав его холодность, девушка покидает его ложе. Кто бы еще, кроме Джиневры, мог бы ожидать подобной воздержанности от своего возлюбленного? В романтической литературе осуществляются самые заветные желания, процветает самая идеальная любовь.

...

Сдержать совершенно невыполнимое обещание, например лечь спать рядом с женщиной, не прикасаясь к ней, или появиться на турнире, где ждет неминуемая гибель от превосходящего тебя по силе противника, или вернуться в плен, если тебя временно отпустили под честное слово, – все это характерные черты настоящего рыцаря.

Сдержать совершенно невыполнимое обещание, например лечь спать рядом с женщиной, не прикасаясь к ней, или появиться на турнире, где ждет неминуемая гибель от превосходящего тебя по силе противника, или вернуться в плен, если тебя временно отпустили под честное слово, – все это характерные черты настоящего рыцаря. Ланселот оказывается человеком слова, даже подвергая себя риску, свою жизнь – опасности. Для него превыше всего – обет преданности Джиневре, его соблюдению не могут помешать никакие другие соображения. Снова и снова Ланселоту приходится подчиняться ее приказаниям, какими бы вздорными они ему ни казались. И он покоряется ей с радостью и благоговением. Она приказывает ему остановиться в разгар сражения, когда победа над злобным принцем уже близка, и он перестает с ним биться. Она отправляет ему послание, приказывая сражаться на турнире не в полную силу, и он ведет себя как трус, за что его осуждают все собравшиеся. В другом послании она требует от него драться изо всех сил, и он громит всех противников, а завоеванную добычу раздает тем, кто смеялся над ним накануне.

Ланселот служит своей даме, как служат Богу. Эта аналогия в романе оправдана множеством сказочных происшествий. После долгих приключений он все же находит Джиневру и по ее просьбе проникает к ней в спальню:

Он приближается к постели королевы,

Склоняясь в обожании,

Как перед святой реликвией,

Которую он познал.

А утром:

Он преклоняет колени и крестится

В знак признания, словно стоя

Пред алтарем…

Куртуазная любовь заимствует некоторые священные ритуалы, свойственные религиозным культам: образ романтической любви и образ любви материнской, образ Прекрасной дамы и образ Девы Марии развиваются на протяжении XII и XIII веков параллельно, причем чистота религиозного чувства способствует возвышению представлений о том, какой должна быть любовь между мужчиной и женщиной.

Описывая плотские утехи влюбленных, Кретьен не позволяет себе вдаваться

в интимные подробности. Слог его тонок и учтив.

Было так сладко

И так приятно – поцелуи, объятья, —

И Ланселот познал такое изысканное,

Такое чудесное удовольствие,

Какого никто в мире

До него не знал, да поможет мне

Бог! И это все, что я позволю

Сказать вам, и большего сказать не могу7.

В рыцарском романе нет места сладострастию, так как подобные сцены кажутся автору слишком вульгарными для чувствительной благородной души. Рыцарский роман умалчивает о самом сокровенном, давая простор читательскому воображению.

...

В рыцарском романе нет места сладострастию, так как подобные сцены кажутся автору слишком вульгарными для чувствительной благородной души.

В конце XII века Кретьеном де Труа был установлен «золотой стандарт» рыцарского романа. Его многочисленные подражатели развили образ молодого героя, который не только совершает воинские подвиги, но и воспитывает свои чувства. Повороты сюжета могли быть разными, но главное место в романе всегда принадлежало романтической любви, иначе он не нашел бы такого благодарного и верного читателя.

Другой видной фигурой при дворе Марии Шампанской был Андреас Капелланус. Как и Кретьен, он писал свои романы и благоденствовал под великодушным покровительством Марии. Его роман «Наставление о честной любви» или «Об искусстве учтивой любви» (De arte honesti amandi) был написан в 1185 году. Он стал «инструкцией» для тех, кто был привержен fiп amor – «истинной любви», – не только в провинциальном городе Труа, но и во всей средневековой Европе. Роман читали и на латыни, и на местных наречиях разных стран, советы автора на протяжении веков помогали влюбленным.

Капелланус пишет, что любовь – всепоглощающее чувство. Она представляет собой взаимное влечение двух благородных сердец. Влюбленные равны друг другу во всем, но мужчина должен так обходиться с дамой, как если бы она была королевой, а он – ее подданным. Он должен исполнять все ее желания, быть всегда с нею рядом, защищать ее от врагов. В первой части своего трактата автор знакомит читателя с тринадцатью правилам, которые должен соблюдать идеальный любовник:

Чурайся скупости, как чумы, —

всегда выбирай обратное.

Храни целомудрие

ради своей любимой.

Не пытайся завоевать женщину,

если она счастлива с другим.

Не ищи любви женщины,

если не хочешь на ней жениться.

Старайся избегать лжи.

Остерегайся открывать друзьям

секреты своей любви.

Повинуйся любым капризам

своей прекрасной дамы,

старайся всегда оставаться

достойным рыцарем любви.

Даря и получая наслажденье,

всегда соблюдай благопристойность.

Не говори о других дурно.

Не разглашай секретов влюбленных.

В любых обстоятельствах жизни

будь учтив и любезен.

Получая наслаждение,

не выходи за пределы

желаний своей возлюбленной.

Будь достоин благородной любви8.

Влюбленный должен непрерывно проявлять уважение к своей возлюбленной, выказывать ей знаки восхищения, совершать для нее подвиги и хранить ей верность, даже если ничего не получает взамен. Инициатива могла принадлежать только даме, а наградой влюбленному было созерцание предмета своей страсти. Капелланус по большей части писал о внебрачной любви, тем самым соглашаясь с утверждением Марии Шампанской, что любовь не властна над супругами, поскольку их соединяют узы долга. Женатые люди, по мнению Марии и Капеллануса, даже не могут ревновать друг друга, поскольку брак – это договор, не имеющий ничего общего с влечением полов и любовной страстью. Только любовники способны страдать от ревности – это присуще истинной любви между мужчиной и женщиной, которых связывают только нежные чувства. Суждения Марии, вероятно, служили объяснением ее собственной жизненной ситуации. Она была замужней женщиной, а ее супруг подолгу отсутствовал, участвуя в крестовых походах. Потом она стала вдовой, и снова рядом с ней не оказалось достойного и верного мужчины, равного ей по социальному положению и статусу. Мария убедила Кретьена воспеть супружескую измену, а Капеллануса – описать внебрачную любовь так, словно именно она является высоким идеалом.