Любовь по контракту
Шрифт:
Сестра выросла и сейчас болеет намного реже, чем в детстве. Ну а я привыкла казаться сильной и здоровой, поэтому так негативно отреагировала на дурацкую простуду. Даже не на неё, а на внимательного Марка. Другой мужчина вряд ли бы заметил, что я плохо себя чувствую. А рядом с Марком я теряю над собой контроль, становлюсь слабой и беззащитной. Что в этом хорошего?
Достаю градусник. 38,7. Надо сбивать.
Меня начинает знобить. Закрываю глаза, а через секунду слышу громкие шаги. Марк приносит ароматный чай.
—
Марк настаивает, чтобы я выпила всё до последней капли, бросает взгляд на градусник и, нахмурившись, приносит жаропонижающие препараты.
Мне то душно, то холодно, муторная слабость сковывает тело, голова кружится и веки словно налиты свинцом. Физическое недомогание уходит на второй план, когда Марк ложится рядом и включает телевизор. Отыскивает канал, по которому показывают “Доктора Хауса”, я одобрительно киваю и вместе с ним смеюсь над циничными шутками главного героя.
Спустя одну серию меня перестаёт знобить, и конечности не так сильно ломит. Ещё через два эпизода ко мне возвращается бодрость и оптимизм. Желудок недвусмысленно напоминает о том, что пора бы пообедать.
До конца серии остаётся несколько минут. Я перевожу взгляд с телевизора на Марка. Расслабленный, спокойный, какой-то до боли родной и домашний. Сердце мучительно покалывает, внутри всё горит и переворачивается. Я преодолеваю разделяющее нас пространство и целую Марка в щёку.
— Спасибо, что позаботился обо мне. Я чувствую себя намного лучше.
— Проверь температуру, — он находит на прикроватной тумбочке градусник и отдаёт мне.
Поджимаю губы, расстроенная его холодной реакцией. Может, боится заболеть? Я ведь, наверное, заразная.
— 37 и 1, — радостно сообщаю. — Чай Тамары Степановны и правда волшебный.
Я издаю приглушенный смешок, откидываю в сторону одеяло, и майка слегка задирается вверх, обнажая живот. Быстро поправляю её, но Марк, кажется, ничего не заметил. Смотрит сериал. Острый укол разочарования неожиданно выбивает воздух из лёгких, я морщусь от неприятных эмоций и убегаю в ванную.
Всё ведь нормально. Но тогда почему мне хочется плакать?
Надеваю короткое летнее платье, чуть подкрашиваю ресницы, чтобы добавить выразительности потухшим глазам, и сообщаю Марку о том, что я готова спуститься вниз, к его родителям.
— Уверена? Я могу сюда принести еду, — с сомнением протягивает он.
— Температуры больше нет, горло слегка дерёт, но это мелочи. Я хочу обедать, как все нормальные люди — за столом. А твоя чрезмерная забота меня бесит.
— Даже так? — хмыкает Марк. — Нормальное человеческое отношение вызывает у тебя злость?
Да нет же, нет! Меня бесит твоё странное поведение! Вчера с ума сходил от страсти, а после нашего ночного разговора всё прекратилось.
Конечно, я не говорю ему об этом. Не показываю, как сильно задета его безразличием.
— Нет, всё нормально. Это голод во всём виноват. Не принимай близко к сердцу, — отвожу взгляд, стараюсь говорить твёрдо и уверенно.
Оглядываю комнату в поисках телефона, нахожу его под подушкой. К лицу приливает кровь, когда я вижу четыре пропущенных вызова от мамы. Она никогда не звонит больше одного раза. Неужели случилось что-то серьёзное? И почему я перевела смартфон в беззвучный режим?
— Марк, мне надо маме перезвонить.
— Понял. Я подожду в коридоре.
Он быстро покидает комнату, чтобы не смущать меня. Вспотевшими от волнения пальцами набираю номер мамы.
— Привет. Ты звонила? Всё в порядке? — допытываюсь, как только она поднимает трубку.
— Да, доченька, всё хорошо, — слышу радостный голос. — Я очень соскучилась! Ты ведь меня так и не навестила, когда была в Святополье. К Алёночке зашла, а ко мне нет.
— Я была занята.
Тупая отмазка, но другой придумать не успеваю.
— Динуль, когда ты приедешь?
— Не знаю пока, через две недели, наверное.
— И даже не найдёшь для матери свободную минутку? — произносит обвиняющим тоном. Она ведь не знает о том, что я изображаю невесту Марка. Специально скрыла от мамы эту информацию, не хотела лишний раз её тревожить.
— Мам, у меня есть дела.
— Какие такие дела? Диночка, приезжай к нам завтра, посидим по-семейному, поговорим по душам.
— Я вряд ли смогу.
— А ты постарайся! Дома тебя ждёт очень приятный сюрприз, — произносит с явным намёком. А это уже интересно.
— Хорошо, я подумаю.
Через пять минут пустого трёпа я роняю телефон на кровать и тяжело вздыхаю. Если не приеду в Святополье — мама мне покоя не даст. Скажет, что я неблагодарная дочь, будет обижаться и капать на мозги. Лучше вырваться на полдня в родной город, чтобы потом жить спокойно. Да и упоминания сюрприза интригует. Неужели отец нашёл новую работу? Или шахты вновь открылись?
Так и быть, завтра съезжу в Святополье.
По спине бежит холодок, и я обнимаю себя руками. Уж слишком радостным был мамин голос.
13
— Всё нормально?
Марк сразу замечает моё встревоженное лицо, а я не знаю, что ответить. Понимаешь, мне звонила счастливая мама и просила её навестить, поэтому сейчас я испытываю смутную тревогу? Она редко бывает чем-то довольной, в последнее время мама так и вовсе погрязла в мыльных операх, только их и смотрит, пока отец гасит печаль в очередной бутылке алкоголя.