Любовь по найму

Ларионова Виола

Лицо собеседницы сияло предвкушением. Казалось, ее сейчас разорвет на части от желания поделиться самой горячей сплетней.

— Чиико Эйко приехала сюда уже перед самыми родами, — начала она историю с самого начала. — Ей некуда было пойти, и я выделила ей комнату. Конечно, взамен она должна была мне помогать. Вскоре нашла маленькую квартиру, ей она была по карману. Мы дружили с Чиико. Хорошая женщина была. Только… чужая. Наши-то ее не приняли, а когда родилась Мейфенг, то вообще как с ума сошли. Бедный ребенок, что она пережила! Только Джошуа с самого

детства был к ней неравнодушен. Так и женился на ней, правда, после смерти родителей и без привязки к своему роду. Они тоже не принимали чужачку. Чиико вернулась на родину, а когда родился долгожданный ребенок, она снова вернулась.

— Долгожданный? — перебила я.

— Да. Джо и Мей долго не могли родить ребенка. Когда родилась малышка Нингонг, Чиико снова вернулась. Она воспитывала малышку, учила всему, что знала. Но из-за закона об эмигрантах, ей снова пришлось покинуть страну через время. Она вернулась, но умерла в тот же день. Можно сказать на глазах у внучки.

— Омони, иди на террасу, — мягко улыбнулась мама. — Мы с Нингонг уберем стол и придем пить чай.

— Мейфенг, мне очень нужно поговорить с Ниной, — взволнованно проговорила женщина. — Пока еще есть время.

— Мама, — снисходительно, — иди на террасу. Десять минут не сыграют роли. Потом будем спокойно пить чай и разговаривать хоть до полуночи.

Женщина улыбнулась, но в этом жесте не было теплоты. Была безысходность и печаль. Она тихо покинула кухню.

Нингонг слышала, как скрипнула кресло-качалка и полилась грустная мелодия из уст бабушки.

Девочка была взволнована, она быстро убрала стол, вымыла посуду и, отпросившись у мамы, выбежала к бабушке, которая уже пару минут как перестала петь.

— Бабушка Чиико, мама поставила чай и молоко. Что ты хотела мне сказать?

Женщина сидела в кресле прикрыв глаза, и никак не реагировала на внучку.

— Бабушка, ты спишь? Бабуль? — сердце малышки ныло от боли. Она уже знала, что такое смерть. На ферме трудно не знать об этом. Только верить она не хотела. По щекам катились крупные слезы, а маленькие ручки дрожали. — Бабушка, ты же только приехала. Ты хотела со мной поговорить. Бабушка. Бабулечка, открой глаза, молю тебя…

Нингонг уже рыдала в голос, кричала и трясла бабушку. Она не могла поверить, что женщина, которая проводила с ней больше времени, чем мама могла умереть. Оставить ее в такое трудное время. Именно сейчас бабушка Чиико нужна была ей как никогда раньше. Только она могла образумить родителей и объяснить им, что она все еще их маленькая дочь Нингонг, а не дьявол в ее теле. Только она могла защитить ее. Только она…

__________

— Асита, с вами все хорошо? — обеспокоенно.

— Да.

Просто история потрясла до глубины души. Это так трагично. Бедная девочка.

— Это еще что! Дальше, все еще драматичнее! — всплеснула руками женщина. — Как известно, беда не приходит одна. Мей отправилась в город с Ниной, за покупками ко дню рождения и малышка пропала. То ли убили, то ли похитили…

«То ли отдали в бордель» — подумала я.

— Мейфенг не находила себе места. Такой подавленной ее никто не видел. Она даже пыталась на себя руки наложить. Если бы не Джозеф…

— А что горожане говорили по этому поводу?

— Ходили слухи, что в малышку вселился дьявол, но это сущий бред. Нашему святому отцу, пусть земля ему будет пухом, лишь бы людей к вере привести, а каким способ — не важно.

— Что сейчас с этими людьми?

Женщина пожала плечами. Было видно, что ее настроение улетучилось. Она поддалась печали и воспоминаниям.

— Они живы?

— Да-да, конечно, — на автомате ответила хозяйка заведения. — Заболталась я с вами, асита. Дел невпроворот. Пойду, пожалуй.

— Где я могу снять комнату? — спросила уже в спину.

— Так у меня и можете. Подготовить вам комнату?

Я кивнула и отставила тарелку. Аппетит пропал, а сомнения снова появились.

Пока они не взяли верх над моей решительностью, я вернулась на площадь, снова оседлала лошадь и помчала в деревню.

Я не знала что буду говорить и как действовать. Даже диалог в голове не проворачивала. Решила действовать по обстоятельствам.

Когда Нингонг была ребенком, дорога до города на старой груженой повозке или пешком была невероятно долгой. Сейчас же я добралась до деревни за каких-то полчаса.

Здесь абсолютно ничего не изменилось. Те же дома и даже деревья. Казалось, я попала в детство, во времена, когда была Нингонг. Девочкой, гонимой всеми. Девочкой, которую возненавидели родители.

Натянув поводья, остановила лошадку, спрыгнула с нее и медленно пошла в сторону дома. Сердце забилось так, словно я бежала многокилометровый марафон. К горлу подкатил ком, а руки задрожали, но не от холода.

Преодолев две деревянные ступеньки, оказалась на террасе, где все еще стоял плетеный столик и такие же кресла, накрытые потрепанными накидками. Где висели цветочные горшки, и скрипучий фонарь. Я быстро отвернулась, чтобы снова не окунуться в воспоминания, где малышка обнаружила бабушку мертвой.

Сглотнув ком, сделала еще два шага и оказалась у самой двери. Сомнения рвали душу на части. Сейчас я готова была уйти и никогда не возвращаться. Но прежде, чем принять это решение — постучала.

С этого момента время потянулось мучительно медленно. Я переваливалась с пятки на носок и не знала, что делать. Остаться с этой внешностью или сменить на родную.

— Кто вы и что вам нужно? — донеслось из-за двери.

Приветливости в голосе не было. Скорее враждебность и злость.

— Мне нужно поговорить с аситом Джошуа и аситой Мейфенг, — как можно вежливей сообщила я.