Любовь по обмену. Разрешите влюбиться
Шрифт:
Краснею. Жутко, дико, отчаянно краснею, и ничего не могу с этим поделать.
– Значит, ты… zay-ka… – Парень странно прищуривается, и мне не удается понять, о чем он думает.
Принимаю прохладный ветерок, налетевший вдруг ниоткуда, за благословение. Надеюсь, хоть щеки немного остынут.
– А что такое… [zad-nit-sa]? – Громко выдает Джастин, делая почему-то ударение на букве «i».
Проходящая мимо пожилая женщина вздергивает брови, сурово глядя на нас.
Я в недоумении пялюсь на Джастина.
– Что? – Спрашивает тот. – Неправильно произнес? Ты вроде
– Лучше скорей забудь его, – прошу я, хихикая.
– Так и знал, что это что-то оскорбительное, – наигранно обижается он и опускает взгляд на свои намытые до идеального блеска белые кроссовки.
Уж я-то знаю, не успеем мы до универа дойти, они станут грязно-серыми. Каждая проезжающая по дороге машина тянет за собой столько грязи, что, гуляй мы целый день, на нас вечером были бы плащи из пыли толщиной в сантиметр.
– Не оскорбительно. – Закусываю щеку изнутри. – Это значит… – Перехожу на шепот, бросая в его сторону короткое: – Попа.
– Что?
Понимаю, что он не врубается и начинаю перечислять все синонимы, какие приходят в голову:
– Ass, booty, butt, cheek [2] …
Хлопаю себя по соответствующему месту и краснею еще пуще.
– Blin, – восклицает американец, глядя на меня. – А покажи еще раз, как ты это делаешь. Мне нравится!
Его глаза загораются. Напряжение снято, и мы хохочем, отворачиваясь друг от друга. Мне с ним реально легко. Интересно только, как долго это продлится?
2
ягодица
Первым успокаивается Джастин:
– Вряд ли у меня получится. Учеба, русский и все такое. – Он качает головой.
Спрыгиваю с бордюра. Теперь между нами снова около тридцати сантиметров в росте. Просто бездна! Мы как волк и заяц из «Ну, погоди» – смех, да и только.
– А что ты теряешь? – Набираю смелости и толкаю его плечом, чем вызываю очередной удивленный взгляд. – Прими это не как испытание, а как веселое приключение, например. Как отдых. Будет сложно, но весело. Это я тебе обещаю. Здесь нет океана, здесь девять месяцев в году холодно, но в этой стране люди умеют веселиться.
– У вас тоже есть фратернити? – Спрашивает он безрадостно.
– Ты про студенческие братства, в которых у вас обычно напиваются до беспамятства на вечеринках?
– Да.
Щурюсь, глядя, как из-за тучки выглядывает солнышко. Его лучи уже не греют, но все равно приятно.
– У нас нет фратернити. – Улыбаюсь. – Мы сами себе фратернити. У нас в каждой группе по пять таких братств. Неофициальных. Мы просто дружим и отрываемся вместе по выходным. Парни и девчонки – вместе. Никаких разделений, взносов, клятв, испытаний и правил. Но зато с русским размахом.
Джастин притормаживает и смотрит на меня в упор.
– Кроме того, что мне нужно будет учить русский, придется заняться и основными предметами. Я этого у себя дома толком не делал, Зоя. Понимаешь?
– Я уже поняла, что ты… – Не могу подобрать ничего
Отворачиваюсь, и мы снова идем вдоль улицы. Впереди уже маячат высотки. Тот район города более оживленный, и парню будет на что поглазеть. И, вообще, неплохо было бы организовать ему настоящую экскурсию на днях.
– У вас меньше лекций, больше самостоятельной работы. – Продолжаю. – У нас – наоборот. Много лекций, но после них мы отдыхаем дома. Задания для самостоятельной работы у вас присылают по почте, у нас редко – и обычно прямо в руки. Групповые работы, презентации – тоже не так часто, как у вас.
– Но учиться все равно надо.
– Конечно. – Беру за локоть и тяну его в сторону пешеходного перехода. – Но тебе будет интересно, как наша система обучения отличается от вашей. Сравнишь, есть плюсы и минусы. – Когда загорается зеленый, мы переходим на другую сторону улицы. Показываю рукой направление, вдали уже виднеется университетская площадь. – Предметы и дисциплины, которые хотим изучать, в отличие от вас, мы не выбираем. У нас есть учебники, мы их изучаем, но все экзамены сдаем в основном по материалу, который дают на лекциях. Поэтому тебе придется много писать.
Изо рта Джастина вылетает ругательство, которое мне доводилось слышать разве что в кино.
– Не переживай, тебе помогут. – Успокаиваю. – Преподаватели, ребята. Я, наконец. – Замираю, когда наши локти случайно соприкасаются. – С утра ты будешь ходить с нами на лекции, в одиннадцать у тебя изучение русского языка, далее иностранный курс – там вы с другими студентами будете изучать профильные предметы на английском.
– Много у вас студентов из других стран?
– Да. Но все в основном русско-говорящие: из Казахстана, Узбекистана, Беларуси и стран ближнего Зарубежья. Даже среди тех, кто имеет российское гражданство, много студентов разных национальностей. У нас многонациональная страна.
– Да в Сан-Диего также.
– Оценки у нас не от Fдо А, от 1 до 5. Что еще? – Перебираю в уме информацию, решая, что могло бы быть полезным для иностранца. – В наших университетах тоже есть библиотеки, кафе, спортзал, но они не круглосуточные, и мало напоминают ваши кампусы – маленькие городки. Здесь все гораздо скромнее.
Мы останавливаемся возле главного корпуса. Джастин оглядывается вокруг, и его взгляд падает на стоящий в отдалении большой университетский стадион.
– О, – Глаза парня загораются. – Кажется, здесь я и играл в футбол. Надо же.
Ничего себе. Значит, он все это время вчера кружил поблизости.
Смотрю на часы.
– Ты готов?
Но он застывает на месте. Выглядит удрученным, ссутуленным, смотрит в одну точку и дышит тяжело, точно приговоренный к смерти.
– Нет. – Уголки его губ опускаются. И повторяет уже по-русски: – Нет.
– Эй, – подбадриваю я, вставая на цыпочки, чтобы поймать его взгляд. – Ты чего?
Джастин вздыхает. Смотрит на меня. Синие глаза полны обреченности.
– Может, не надо? – Спрашивает после недолгой паузы.