Любовь по обмену
Шрифт:
Первым успокаивается Джастин:
— Вряд ли у меня получится. Учеба, русский и все такое. — Он качает головой.
Спрыгиваю с бордюра. Теперь между нами снова около тридцати сантиметров в росте. Просто бездна! Мы как волк и заяц из «Ну, погоди» — смех, да и только.
— А что ты теряешь? — Набираю смелости и толкаю его плечом, чем вызываю очередной удивленный взгляд. — Прими это не как испытание, а как веселое приключение, например. Как отдых. Будет сложно, но весело. Это я тебе обещаю. Здесь нет океана, здесь девять месяцев в году холодно, но в этой стране люди умеют веселиться.
— У
— Ты про студенческие братства, в которых у вас обычно напиваются до беспамятства на вечеринках?
— Да.
Щурюсь, глядя, как из-за тучки выглядывает солнышко. Его лучи уже не греют, но все равно приятно.
— У нас нет фратернити. — Улыбаюсь. — Мы сами себе фратернити. У нас в каждой группе по пять таких братств. Неофициальных. Мы просто дружим и отрываемся вместе по выходным. Парни и девчонки — вместе. Никаких разделений, взносов, клятв, испытаний и правил. Но зато с русским размахом.
Джастин притормаживает и смотрит на меня в упор.
— Кроме того, что мне нужно будет учить русский, придется заняться и основными предметами. Я этого у себя дома толком не делал, Зоя. Понимаешь?
— Я уже поняла, что ты… — Не могу подобрать ничего похожего на «разгильдяй». — Не важно. — Останавливаюсь и смотрю на него снизу вверх. — У нас все проще. Вот, смотри.
Отворачиваюсь, и мы снова идем вдоль улицы. Впереди уже маячат высотки. Тот район города более оживленный, и парню будет на что поглазеть. И, вообще, неплохо было бы организовать ему настоящую экскурсию на днях.
— У вас меньше лекций, больше самостоятельной работы. — Продолжаю. — У нас — наоборот. Много лекций, но после них мы отдыхаем дома. Задания для самостоятельной работы у вас присылают по почте, у нас редко — и обычно прямо в руки. Групповые работы, презентации — тоже не так часто, как у вас.
— Но учиться все равно надо.
— Конечно. — Беру за локоть и тяну его в сторону пешеходного перехода. — Но тебе будет интересно, как наша система обучения отличается от вашей. Сравнишь, есть плюсы и минусы. — Когда загорается зеленый, мы переходим на другую сторону улицы. Показываю рукой направление, вдали уже виднеется университетская площадь. — Предметы и дисциплины, которые хотим изучать, в отличие от вас, мы не выбираем. У нас есть учебники, мы их изучаем, но все экзамены сдаем в основном по материалу, который дают на лекциях. Поэтому тебе придется много писать.
Изо рта Джастина вылетает ругательство, которое мне доводилось слышать разве что в кино.
— Не переживай, тебе помогут. — Успокаиваю. — Преподаватели, ребята. Я, наконец. — Замираю, когда наши локти случайно соприкасаются. — С утра ты будешь ходить с нами на лекции, в одиннадцать у тебя изучение русского языка, далее иностранный курс — там вы с другими студентами будете изучать профильные предметы на английском.
— Много у вас студентов из других стран?
— Да. Но все в основном русско-говорящие: из Казахстана, Узбекистана, Беларуси и стран ближнего Зарубежья. Даже среди тех, кто имеет российское гражданство, много студентов разных национальностей. У нас многонациональная страна.
— Да в Сан-Диего также.
— Оценки у нас не от F
Мы останавливаемся возле главного корпуса. Джастин оглядывается вокруг, и его взгляд падает на стоящий в отдалении большой университетский стадион.
— О, — Глаза парня загораются. — Кажется, здесь я и играл в футбол. Надо же.
Ничего себе. Значит, он все это время вчера кружил поблизости.
Смотрю на часы.
— Ты готов?
Но он застывает на месте. Выглядит удрученным, ссутуленным, смотрит в одну точку и дышит тяжело, точно приговоренный к смерти.
— Нет. — Уголки его губ опускаются. И повторяет уже по-русски: — Нет.
— Эй, — подбадриваю я, вставая на цыпочки, чтобы поймать его взгляд. — Ты чего?
Джастин вздыхает. Смотрит на меня. Синие глаза полны обреченности.
— Может, не надо? — Спрашивает после недолгой паузы.
— Надо, Джастин, надо! — Смеюсь я.
[1] — ягодица
Глава 5
Зоя
Мы оформили нужные документы, и теперь идем в аудиторию.
— Помещения для лекций бывают большими, — говорю я, — там преподавателя слушает сразу несколько групп одного потока. Либо маленькими, как это, где сегодня заниматься будем только мы. — Поправляюсь. — Только наша группа.
Указываю на кабинет. Направляемся к нему, и чем мы ближе, тем медленнее Джастин передвигает ноги.
— Ну, вот, пришли.
Кто-то, очевидно, залил американцу бетон в толстовку, потому что он застыл и не достает рук из карманов. Даже не моргает, смотрит на меня сосредоточенно, отчего ярко-синие глаза кажутся огромными, почти безграничными. Как океан.
— Вау, — усмехаюсь. — Такой большой мальчишка, а струсил.
— Я?! — Наконец, оттаивает он, и его руки выбираются из плена кофты. — Это не страх. — Проводит ладонью по лицу. — Я просто в ужасе…
Его лицо так напряжено, что мне хочется взять его за руку и успокоить. Но не могу. Для меня это кажется очень опасным. И несправедливым по отношению к Славе. Ведь и так, (и нужно это признать), о Джастине я думаю слишком часто — гораздо больше, чем полагается для девушки, у которой есть парень.
— А где тот крутой спортсмен, который приехал к нам два дня назад, а? Который тушил сигареты в горшке с цветами и смотрел на меня… — Гляжу на него исподлобья, насколько это вообще возможно с позиции моего роста. — Вот так!
Его губы растягиваются в невольной улыбке.
— Вот. Вижу. — Кладу ладонь на ручку двери и тяну на себя. — Такой Джастин как раз подойдет.
Открываю дверь и заглядываю внутрь. Нам повезло — препода еще нет. Ребята оживленно болтают о своем.
— Нет, — громко говорит Вика, усаживаясь на подоконник, — я туда больше ни ногой. Что там делать? Комаров кормить? Или ногти ломать на канатном мосту? Пусть ботаники едут, им полезно: спорт, и все такое.