Любовь по объявлению
Шрифт:
— Я, конечно, не думаю, что тебе понадобится всякая ночная дребедень, — ухмыльнулась она. — Но, кажется, она является атрибутом традиционного приданого.
— Ой, у меня еще миллион дел, — проговорила Эйлин, озабоченно изучая список и делая вид, что не замечает двусмысленных намеков.
Эйлин не хотелось обсуждать интимные стороны брака. Хватит весьма откровенных намеков Скотта! Эйлин не отрицала, что физически их явно влекло друг к другу, но почему-то мысль о любовных отношениях выводила ее из равновесия.
— Ну, пока! — Джинни вышла из машины. — Постарайся выспаться.
Эйлин скомкала чек за покупку и швырнула им в Джинни.
— До завтра!
— До завтра! — весело откликнулась та, подбирая чек и бросая его обратно в машину. — И не забудь вот так же запустить в меня свадебным букетом!
По дороге Эйлин вновь одолели сомнения. Как ни крути, а она выходит замуж за человека, которого знает меньше двух недель. Знакомство началось с того, что он выставил ее за дверь. А ухаживая за девушкой, не проронил ни слова о любви или преданности.
В сотый раз Эйлин перебирала причины, заставившие ее дать пресловутое объявление. Итак, она по-прежнему стремилась к браку, основанному на взаимном уважении, ответственности, общности целей. На желании иметь домашний очаг и детей. По утверждению Скотта, он жаждал того же. Но тогда почему она чувствует себя так неуверенно? Ах, и зачем он срочно уехал после объявления помолвки? Ей так нужно его ободрение!
Пожалуй, их брак, полностью лишенный романтики, вполне достоин Книги рекордов Гиннесса. Кольцо, преподнесенное в казенной обстановке, исчезающий перед самой свадьбой жених… Правда, Скотт соблюдал некоторые правила приличия: посылал цветы, казался любезным и очаровательным при ее родителях. Даже звонил два раза из Нью-Орлеана. Но разговоры носили поверхностный, чисто деловой характер. Никакого намека на любовь.
Но разве ты ее искала? — упрекнула себя Эйлин. В сделке нет места любви.
Она остановилась у торгового центра, взяла в бакалейном отделе корм для кошки, шампунь, два пакета йогурта. Интересно, она и после свадьбы станет делать подобные покупки? Или будет посещать отдел деликатесов и приносить мужу изысканные блюда? Изменится ли она после замужества?
Одна из ее подруг, уже не раз побывавшая замужем, утверждала, что семейная жизнь ставит женщину в зависимость от мужа, она теряет самостоятельность. Нет, решила Эйлин, она не пойдет по такому пути. Независимость — вот преимущество их четко спланированного брака: каждый останется самим собой.
Эйлин завтракала на кухне, потягивая растворимый шоколад и слушая пение птиц за окном. Еще только рассвело, но день обещал быть ярким и солнечным. Хорошее предзнаменование перед свадьбой, подумалось ей.
Свадьба! Трудно поверить. Вообще-то Скотт хотел, чтобы они поженились на день раньше. Но Этель Крэнстон выторговала двадцать четыре часа. И слава Богу: Эйлин только-только успела завершить дела в конторе, а Скотт — свою миссию в Луизиане. Из-за обоюдной занятости матери пришлось самой обзвонить гостей. Список непрерывно увеличивался и насчитывал шестьдесят пять приглашенных. Хорошо хоть, что Скотт не имел близких родственников, иначе им в доме уже просто
— Будь у твоей мамы еще день в запасе, пришлось бы арендовать стадион, — пошутил по телефону Скотт.
— Может, даже к лучшему, — засмеялась Эйлин.
В родительский дом Эйлин вошла с чемоданом и перекинутым через руку свадебным платьем в пакете из пластика. Да, у Скотта есть причина для беспокойства, подумала девушка, оглядываясь вокруг. Несмотря на деловую активность, здесь царил явный хаос. В одной комнате работал флорист, в следующей — другие дизайнеры. Специально вызванная бригада протирала окна. Камин, где стояли старинные серебряные канделябры, обвивали гирлянды из зелени, искусные цветочные композиции. Всю мебель, кроме рояля, из гостиной вынесли, и ее место заняли ряды складных стульев.
Эйлин вздохнула и покачала головой. На маму невозможно сердиться! Ведь она, бедная, не знает, что красота и романтика — не самое главное в отношениях жениха и невесты. Этель надеется, что дочь вступит в брак первый и последний раз. Вот мать и старается вовсю — ведь на свадьбе сыновей она только наблюдала, как правят балом: по традиции матери жениха полагалось оставаться в тени и держать рот на замке.
— Мама, ты где? — позвала Эйлин.
— Ох, дорогая, как хорошо, что ты пришла пораньше! — поспешила из соседней комнаты Этель. — Погляди на свадебный пирог.
Эйлин послушно последовала за матерью. На столе, возле законного для новобрачных места, возвышался трехэтажный торт. С одной стороны красовалась большая серебряная чаша для пунша, с другой — грандиозный шоколадный торт, предназначенный жениху. Горничная доставала из буфета праздничные десертные тарелки, серебряные вилки, бумажные салфетки, на которых значились имена Эйлин и Скотта. Середину стола украшали цветы.
— Как ты думаешь, пирога, пунша и шампанского достаточно? — озабоченно спрашивала Этель. — Может, приготовить канапе и паштет?
— Все превосходно, мамочка! — заверила Эйлин. — Ты же помнишь: мы не хотим излишнего торжества. К тому же уедем вскоре после венчания.
— Ну ладно, если ты так считаешь…
— Ну конечно, — подтвердила Эйлин, чувствуя себя мошенницей.
По сути, идея Скотта не лишена смысла — простая, без всякой помпезности церемония. Самое идеальное — вообще отправиться в Лас-Вегас и зарегистрироваться подальше от любящей семьи с их романтическими фантазиями. Только бы им удалось четко сыграть роль влюбленных и не разочаровать родственников!
— Мне очень нравится торт! — добавила Эйлин с энтузиазмом, стараясь придать словам как можно больше искренности. — Как тебе удалось достать такую роскошь? Ведь до свадьбы оставались считанные дни.
— Сказала в пекарне, с вас, мол, причитается, ведь я столько лет покупаю там выпечку, — засмеялась Этель. — Ну и, конечно, не обошлось без щедрых чаевых.
— Ты проделала грандиозную работу! — подхватила Эйлин, обнимая мать. — Спасибо.
— Такие хлопоты доставляют мне огромное удовольствие. Это вам со Скоттом спасибо. Ну а теперь беги наверх, начинай готовиться. Через часок подойдет Берни, сделает тебе прическу. А пока прими ванну, расслабься.