Любовь по расчету
Шрифт:
— Оставайся ночевать, — предложил брат. — Куда помчишься на ночь глядя?
— Нет, у меня брат гостит, студент, неловко его одного оставлять, — отказался доктор без всякого сожаления.
— Брат? На кого учится?
— На инженера-механика.
— Приводи ко мне на завод, — тут же оживился Казимир. — Толковые инженеры всегда в цене.
— Да он бестолковый, — махнул рукой Марк. — Дурень ленивый. Ну, мне пора. Заеду через два дня, погляжу на вас.
И поднялся.
— Спасибо за угощение, пирожки отличные.
— С собой заверну! — тут же подскочила я.
—
— Вот как? — Пиляев посмотрел на меня с любопытством. — Кто бы мог подумать, что такая красавица еще и пироги печь умеет! Я думал, что ей только книжки да наряды интересны.
Я прищурилась. Ничего обидного вроде не сказал, даже похвалил. Почему же я себя униженной чувствую? Умеет доктор выражать свои мысли не только словами, но и жестами, и взглядами, и движением тонких губ…
За то брат его и любит, и выделяет из всех большеградских целителей. Хоть мэтр Пиляев и считается детским доктором, но Казимир всегда посылает только за ним. Не раз мне говорил, что такого умницу еще поискать.
Казимир любит умных и решительных. А тех, кто ему в лицо умеет правду сказать и за огромным богатством живого человека разглядеть, на самом деле не так уж и много.
Пиляев уехал, пообещав явиться через день, а я отправилась в постель.
И мысли у меня были самые нескромные. Казимира я не простила, замуж за Демида не собиралась ни при каком раскладе. А это значит — нужно что-то предпринимать. На Юге высоко ценится девичья честь, разумеется, я была еще невинна. Можно было бы попасть в какой-нибудь скандал, но вот беда — не с кем, совершенно не с кем!
Начало осени — не та пора. Многочисленным друзьям Казимира не до скандалов. У них ярмарки, уборка урожая, подготовка к зимнему сезону и прочие хлопоты. Да и сомнительно, что они посмеют ссориться с Долоховыми. Казимиру почти каждый на Юге денег должен. И не только денег. Мой брат много добра для людей делает, только не кричит об этом на каждом углу. Кого не спроси — каждый скажет, что ему Долохов помог, связями ли, советом, рабочими руками… Даже с нашим князем у брата общее дело имеется. С тех пор, как Казимир стекольный завод под Буйском построил, князь только там свои хитровымудренные зеркала и заказывает.
Кстати, думается мне, что можно было бы в подобную авантюру кого-то из княжичей втянуть, но вот ведь досада: старший уже женат, а младший… Симеона Озерова я побаивалась. Очень он хитер и скользок, чисто змей водяной. С ним сделку заключать — себе дороже, он потом так вывернет, что мне лишь плакать останется.
Я с ним с детства знакома, матушка моя покойная крепко с княгиней Радмилой дружила, а потом Радмила частенько меня к себе в дом гостить звала. Так вот, с Симеоном мы друг друга терпеть не могли. И это вовсе не та история, когда из детских ссор верная любовь вырастает. У нас с ним только шишки на лбу вырастали да синяки на коленках.
К тому же, откровенно говоря, мне нравятся мужчины постарше. Один мужчина. Но брат уж точно не позволит мне с ним свою жизнь связать. Слишком уж неравная пара выйдет.
Но помечтать же можно?
Я спряталась под одеяло, прикрыла глаза и представила,
И наутро решение пришло само собой. Как только Казимир снова разговор про мое замужество заведет, я ему скажу, что больше не девица. Позориться перед своими друзьями он не станет, свадьбу отменит. А ежели проверить вздумает — так будет ему неприятный сюрприз. Любой доктор подтвердит, что я невинность утратила.
Глава 3
Искушение
Казимир упорно молчал и виновато на меня косился. Лежал на диване, читал газеты. Прогулялся вокруг дома. Несколько раз приезжал его новый помощник, привозил какие-то бумаги. Брат качал головой, даже, кажется, сердился. Метался по дому как загнанный зверь — тяжело ему на месте сидеть.
Я с ним демонстративно не разговаривала, но зачем, скажите, женщине слова, когда она умеет свое настроение передать взглядами, вздохами и пожатием плеч? Этим искусством я владела не хуже, чем актрисы музыкального театра Большеграда. Жаль только, что братцу моя пантомима совершенно не портила настроения. Он у меня всегда был толстокожим. Может, поэтому и добился каких-то высот.
Когда утром второго дня явился Пиляев, как и обещал, я несказанно обрадовалась. Все лучше, чем с этим упрямым ослом бок о бок завтракать, обедать и ужинать. С доктором хоть поговорить можно!
— Ольга, вы девушка честная, — объявил Пиляев после осмотра брата. — Казимиру я не доверяю вот ни на сколько, а вы мне врать не будете.
— Это смотря в чем, — хмыкнула я. — Сколько мне лет, все равно не скажу.
— Так я вас давно знаю и прекрасно помню, что уже двадцать, — усмехнулся Марк. Его некрасивое узкое лицо от этой кривой улыбки становилось демонически привлекательным. — Но речь не об этом.
— Ах, как грубо вы напоминаете девушке про возраст, — пожурила его я.
— Сейчас вы не девушка, а сестра пациента, — расстроил меня он. — Расскажите, ездил он на завод?
— Нет.
— Стало быть, что-то тяжелое поднимал? Бегал? Верхом ездил?
— Честное слово, только газеты читал и в парке гулял, — покачала головой я. — Хотя погодите, Маруш приезжал, его помощник, с какими-то письмами.
— Не письмами, а эскизами! — не выдержав, подал голос с дивана Казимир, о котором я уже совершенно забыла. — Эскизы были хороши, они меня не тревожат ничуть.
— А что тревожит? — вкрадчиво мурлыкнул доктор. — Друг мой любезный, я же просил хоть неделю ни о чем не волноваться!
Казимир бросил на меня мрачный взгляд, но промолчал. Мы с ним, конечно, друг друга поняли. Доктор, впрочем, тоже не был дураком. Догадался, что между нами что-то произошло. Но поскольку он дураком не был, вопросы задавать не стал.
— Я вынужден прописать вам постельный режим, Казимир Федотович, — строго заявил он. — И никаких посетителей, даже помощников. Особенно, я бы сказал, помощников.