Любовь по завещанию
Шрифт:
Константин не мог осмыслить первую часть откровений герцога.
— Но вы запретили мне даже думать о браке с ней!
Монфор наклонил голову:
— Вы такой упрямый смутьян, Роксдейл, что было бы глупо поступить иначе. И, запрещая вам этот брак, я был искренним. При первой встрече вы показались мне таким, что я не мог одобрить ваш брак с Джейн. Теперь… — Герцог пожал плечами: — Я видел, как вы действовали во время наводнения. Я говорил с вашим управляющим и вашими арендаторами. Несмотря на ваше недавнее поведение по отношению к леди Роксдейл, я думал и по-прежнему думаю, что Фредерик
Константин понимал, что ему надо торжествовать. Он способен вернуть ссуду и спасти фабрику.
Он свободен.
Но ощущения свободы не было. Ситуация больше походила на пожизненное заключение.
Константин взглянул на герцога:
— Вы делали все это не из альтруизма.
— Разумеется, — поднял брови Монфор. — С чего бы это? Семья Фредерика была счастлива принять наследство Джейн, и меньшее, что они могли сделать, — это выполнить свою часть сделки, когда Фредерик умер. Сам Фредерик не имел никаких иллюзий относительно моих побуждений. Но он был в трудном положении. Он твердо верил, что вы унаследуете поместье, и хотел своего рода гарантий, что вы отнесетесь к этой ответственности серьезно.
— Вы все время манипулировали мной… нами!
— Да, я дергал вас за ниточки и заставлял плясать, как марионеток, — цинично скривил губы герцог. — Я подстрекнул вас поухаживать за леди Роксдейл и уехал, зная, что леди Арден ускорит дело. — Он поднял брови: — Я умен, правда? Но вы посмеялись последним, Роксдейл. Я никогда не рассчитывал, что Джейн полюбит вас.
Напряжение в груди Константина грозило раздавить ему легкие.
— Она не любит.
— Это не то, что она сказала. И не то, что я видел. — Монфор поднялся. — И говорю вам теперь: я не хочу для нее такого потрясения. У нее было нелегкое детство. Ей нужен мир и стабильность, и она не получит этого от вас, с вашей необузданной страстью и чрезмерной гордостью. Я сумею убедить ее освободить вас от данного слова, и мы больше не будем говорить о вашей попытке бросить ее. — Его светлость развел руками: — Так что я возвращаю вам вашу драгоценную свободу. Джейн вам больше не нужна.
Пронзительная ошибочность этого утверждения терзала мозг Константина, сжимала сердце, переворачивала нутро. Он опустил голову на руки, настолько исполненный противоречивых эмоций, что почти сходил с ума. Голос герцога звучал будто издалека.
— Я все устрою. Можете оставить это мне. Вы чрезвычайно богатый человек, Роксдейл. Желаю вам радости от этого.
— Радость, — надтреснутым голосом произнес Константин. Ему хотелось расхохотаться как сумасшедшему от этого простого заявления, но он, похоже, не мог издать ни звука.
— А пока у меня две просьбы, — сказал Монфор. — У вас есть приглашение на завтрашний бал в Монфор-Хаус. Воспользуйтесь им. И… найдите себе спутницу на этот вечер.
О Господи, нет! Для такого предложения есть только одна причина.
— Джейн здесь? В Лондоне? Она будет на балу?
Монфор кивнул.
— Вы не заговорите с ней. Не посмотрите на нее. И
Герцог помолчал.
— По моим наблюдениям, такие раны быстрее заживают после полного разрыва. Дайте ей повод возненавидеть вас, и она довольно скоро вас забудет.
Ему бы согласиться с герцогом, но внутри все бунтовало против этого. Будь он проклят, если пойдет на этот бал — мучить себя, использовать какую-то женщину, чтобы заставить Джейн ревновать… и все для того, чтобы облегчить ей разрыв!
Он ведь хотел, чтобы она страдала? Слишком скоро она забудет его и выйдет за какого-нибудь протеже Монфора.
Константин боролся с собой, но слова все же вырвались.
— Полагаю, в конце концов вы выдадите ее за Трента.
— Нет, я этого не сделаю, — сказал Монфор. — Я люблю Трента еще меньше, чем вы.
Константин холодно усмехнулся.
— И вторая просьба?
— Отдайте попечительство над мальчиком мне.
— Нет. — Это даже не обсуждается. Люк нуждается в нем, зависит от него. Одному Богу известно, что Монфор сделает с мальчишкой.
— Вы не правы, Роксдейл, — нахмурился герцог. — Невозможно поверить, что вы хотите обременять себя шестилетним ребенком.
— Нет, я сказал! Я говорил леди Роксдейл, что он будет часто навещать ее, но место Люка — в Лейзенби-Холле. Его место со мной.
— Если вы думаете использовать его как своего рода предлог…
— Не судите обо мне по своим меркам, ваша светлость, — резко сказал Константин. — Мы можем согласовать схему его визитов здесь и сейчас. Мне не нужно будет встречаться по этому поводу с Джейн.
Еще один нож в грудь. Он считал, что после предательства Аманды навсегда покрылся броней. Симпатия, которую он к ней испытывал, в сравнении с его любовью к Джейн — это свеча и солнце.
Любовь!
О Господи! Это признание самому себе отворило шлюзы страданий, каких ему никогда не доводилось переживать.
Герцог что-то говорил. Константин заставил себя слушать.
— Вы хотя бы узнали, кто отец Люка?
— Нет, но у меня есть подозрения. — Константин чуть шевельнулся. — Полагаю, будучи всеведущим, вы должны были слышать пересуды, что он мой.
— Да, я кое-что обо этом слышал. Похоже, это объясняет, почему ваш дядюшка взял мальчика к себе.
— Он не мой сын. Хотя насчет дядюшки вы, вероятно, правы. Теперь я понимаю, что он считал Люка моим ребенком, поэтому так со мной обошелся. — Бессильная ярость снова грозила захлестнуть его. Его дядя сошел в могилу, веря в худшее. И с этим уже ничего нельзя сделать.
Герцог подался вперед:
— Это интересно. Ну и чей же он, вы полагаете?
Значит, Монфор поверил его слову? Константин старался сдержать эмоции. Он не желал питать никакой благодарности к этому человеку.
Константин облизнул губы. Он не мог озвучить возникшие у него подозрения. В конце концов, у него нет доказательств, он ничего не добьется, высказав свои опасения.
— Понятия не имею, — пожал он плечами. — Вполне возможно, что Трента. Он живет по соседству и имел массу возможностей…