Любовь по завещанию
Шрифт:
— Как я, — согласилась она.
— Как жаль, что ты меня не интересуешь…
Может обидится и перестанет приглашать пожрать? Было бы отлично. У неё и правда в глазах полыхнуло, но она умела держать себя в руках. Рассмеялась. Ушла. А я выбросил её из головы. Не ломался я — и правда не очень и интересно. Не до Юли тут, быть бы живу. Кошелёк меня неприятно поразил. Совсем недавно, вот только несколько дней назад в нем было шестнадцать тысяч. Теперь — девять. Как так? Напрягся. Один раз заправил машину. Пару раз заказал пиццу. Кофе пил несколько раз. Вот и все, где, блядь, мои деньги?
—
Кошелёк не ответил. Я понял — битва будет жаркой. Я не позволю Барби выиграть только потому, что мне, элементарно, нечего жрать. Я буду умнее. Вечером после работы я поехал в супермаркет. Куплю обычную еду. Готовить я не люблю, но смогу. Да и выбора нет. Я долго бродил между рядов с тележкой, стараясь купить самое простое, сытное, и чтобы просто готовилось. Затем на кассу покатил.
— Тысяча пятьсот, — сказала сонная продавщица.
— Сколько??? — поразился я.
Как люди вообще живут? У меня в тележке только молоко, яйца, мягкий сыр, помидоры, хлопья, куриное филе и пакет замороженных овощей. Всё! Продавщица перевела на меня сонный взгляд, которые сразу стал презрительным. Окинула все — и брендовое пальто, которое я держал перекинутым через руку, и часы Ebel выглядывающие из под рукава рубашки.
— Наберут в кредит, — хмыкнула она. — Потом жрать нечего.
К такому жизнь меня не готовила. Вот Барби, она бы нашлась что сказать. Я молча расплатился, убеждая себя, что я не обязан оправдываться перед незнакомой тёткой, доказывать ей что-то. Я взрослый мужик, я состоялся. И вообще, в данный момент мне есть что жрать. С этой мыслью я и поехал домой. Барби нет. Я всегда входил и первым делом прислушивался. Смешно сказать — принюхивался даже. Когда Барби была дома, здесь словно пахло иначе. Лёгкий такой аромат, я даже описать его не смог бы, что-то цветочно-цитрусовое, неповторимый аромат её кожи, волос.
То, на что у меня ушло полторы тысячи рублей не заняло даже одну полку в холодильнике. Я принял душ, на шум из гостиной выбрался Писюн, зевнул, показав бархатную розовую пасть и крошечные, но очень острые зубки — это я точно знал, по утрам котенок охотился на мои пятки. Писюн сел и жалобно мяукнул.
— Нет ещё твой мамы, — буркнул я. — Носят где-то черти, а время уже девятый час.
Бросил на сковородку кусок курицы и засыпал овощами. С голоду не умру точно.
Котенок весь скукожился, словно и правда ребёнок, у которого уже губы кривятся и подбородок дрожит — вот-вот разревется.
— Не смей тут, — сурово отчитал я и наложил ему корма.
В квартире без Барби было ужасно одиноко, я уже привык к тому, что она рядом. Шуршит страницами книги, чихает, потому что книга и пыль в библиотеке деда синонимы. Девушек уборщиц я туда не пустил, а у самих руки не добирались. Я привык слушать, как она смеётся играясь с котёнком, или отчитывает его за шалость вроде подраных колготок.
Просто привык. Теперь её не было и я поневоле волновался — десять часов вечера уже. Может сходить к соседу и намекнуть, чтобы позвонил? Я уже почитал, попытался смотреть тв. Поужинал, несмотря на то, что сначала все содержимое сковородки плавало словно в бульоне, а потом непостижимым образом сгорело. Теперь нервничал,
Писюн все же поел, улегся спать на моих коленях. Барби он услышал первым. Приподнял голову, ушки торчком — прислушивается. Затем спрыгнул и припустил к дверям. А я книгу взял, пусть не думает, что я вообще о ней думал. Я читаю. Вспомнить бы, что ещё читаю. Перевернул, глянул на обложку — Достоевский. Загремел отпираясь замок.
— Мелочь ты моя пузатая, — с порога бросилась она к коту. — Голодный?
Котенок мяукнул, отвечая, да так жалобно, что по всему выходило — я его не кормил. Вот же ябеда, весь в мамашу. Барби зашелестела одеждой, потом прошла мимо меня в комнату. Я принюхался. Я уже говорил, что изучил уже все нотки её запаха? Сегодня она пахла иначе. Запах был знаком с детства любому мужику — машинное масло. И поэтому мысли сразу же, что была с мужиком.
— От тебя маслом пахнет, — помимо воли отметил я.
— Я же работаю, — отмахнулась Барби.
— А раньше?
— Раньше форс-мажоров не было. А сегодня конвеерная лента полетела, два рейса прибыло подряд, смена опаздывала, пришлось самой лезть, восхищая публику. Вот.
И показала мне ладонь. Один ноготь сломан, ядрено маслом пахнет и длинная глубокая царапина.
— Ерунда, — сказала она. — Не первый раз, не последний.
Но за аптечкой я сходил, Барби только вздохнула — она ужасно наплевательски относилась к своему здоровью. Даже ужинать не стала, сходила в душ, подождала смиренно, пока я обработаю ссадину и ушла спать. Я даже разочаровался немного — все же ждал её весь вечер.
— Сколько у тебя денег осталось? — между делом спросил я за завтраком.
Барби плечами пожала, задумалась.
— Тысячи две может потратила.
Я подавился ругательством, а она посмотрела на меня и все поняла. Затем полезла в холодильник и посмеялась. А я понять не мог — что тут смешного?
— Аверин, ты как вообще выживал? Вот купил ты молоко, умница. Обязательно было от альпийских буренок брать? Чем тебе наши не угодили? Сыр ладно, он должен быть дорогим. А мясо, Захар? Эта курица что, золотые яйца несла? И ты эти яйца купил, да?
И снова засмеялась. Спросила сколько у меня осталось денег, а я солгал. Ибо нечего тут. Однако оказалось, что еду я купил не только дорогую, но ещё и какую-то… исчезающую. Вот вроде была, а уже нет, причём совершенно незаметно утекла за пару дней. Я сдался и обратился к Барби, и это стоило мне немалых трудов.
— Ань, — позвал я. Назвать её по имени тоже было непросто. — Научи меня ходить по продуктовым магазинам. Только, пожалуйста, не на рынок вашей тёти!
— Только один раз! В качестве исключения!
Надо чаще называть её по имени, но сугубо в личных целях. Помогает. Очередным вечером, после работы мы поехали в магазин. Правда перед этим Барби заставила меня написать список того, что по её мнению мне было нужно. Оказалось, взрослые мужики жрут до хрена всего.
— Уж поверь мне, — вздохнула Барби. — За неделю съешь. Уж я то знаю, я замужем была.
Упоминание о её замужестве неприятно царапнуло. По магазину мы шли рядышком, но с отдельными тележками. И платить намеревались каждый за себя.