Любовь под горячую руку
Шрифт:
Когда спит зубами к стенке. — Вставил сосед.
Ты геройский мужик, Андрей, раз решился связать судьбу с такой женщиной. — Искренне посочувствовала коллеге я — А нам в милиции герои нужны по зарез. Так что не беспокойся. Выздоравливай. Главное, домой выписываться не торопись.
В коридоре у палаты Игошиной я застала расстроенную Евгению Леонидовну. Увидев меня, она поздоровалась и расплакалась навзрыд.
Что-то еще случилось? — Растерянно спросила я, усаживаясь рядом.
Викуся пришла в себя. Но что то с ней не так… Сейчас дочку врач осматривает… Я просто в ужасе. Что с нами теперь будет? — Женщина сжала лицо руками. — Вся жизнь под
Перестаньте, Евгения Леонидовна. Игошин тут совершенно не при чем. Ваша патологическая ненависть к зятю в данном случае неуместна.
Нет, Вы не понимаете…
Я то как раз понимаю. Давайте лучше о Вике поговорим. Вы уже разговаривали с дочерью?
Я дежурила у нее ночью. — Петрова вытерла платочком глаза и, аккуратно сложив, спрятала его в рукаве. — Утром она проснулась и попросила есть. Я обрадовалась, что Викуся пришла в себя и побежала за доктором. Он пришел, осмотрел ее, задал пару вопросов и пригласил меня в кабинет. Я волновалась, что девочка голодная, но Андрей Валерьевич сказал, что ее покормит медсестра…
Что Вам врач сказал?
Он спрашивал меня о дочке, о ее характере, детстве… Долго спрашивал… А потом к Вике пошел. А мне велел здесь ждать…
Подождем вместе. — Решила я.
Врач вышел через полчаса. Евгения Леонидовна живо вскочила и бросилась к Звягину.
Ну, как? Можно мне к дочке пройти? — Хмурый доктор отрицательно покачал головой и пригласил меня в свой кабинет.
Что-то случилось, Андрей Валерьевич? — Встревоженный вид доктора насторожил меня.
Игошину, похоже, придется переводить в психиатрическую клинику…
Она окончательно пришла в себя?
Прийти то пришла. Только с головой у нее не все в порядке. И, похоже, давно. Я беседовал с ее матерью, и у меня сложилось крайне неблагоприятное мнение… У девушки последнее время, похоже, активно развивалась шизофрения и маниакальный психоз… Конечно, последнее слово за специалистами. Психиатрия не совсем мой профиль, но картина заболевания очень впечатляющая. Как могли окружающие не замечать таких вопиющих признаков болезни, ума не приложу…
Ее муж при первом же допросе признался, что расстался с женой из-за ее болезненного отношения к учебе…
Молодец! Просто молодец! — Едко воскликнул Звягин. — Расстался он! А посоветоваться с врачом ему в голову не пришло? Ну что за народ у нас темный! Не зря вся Америка помешана на психоаналитиках… Те своевременно выявляют отклонения в психике. На первых стадиях лечатся почти все заболевания… Но если их запустить, могут развиться страшные последствия…. Жадность перерастает в болезнь Боула, заставляющую человека перетаскивать в квартиру все местные помойки, детские страхи перерастают в паранойю, ревнивцы убивают.
Я невольно вспомнила жену Андрюшки Шарова и вздохнула. Недавнее забавное происшествие приобретало после слов Звягина совсем другой смысл.
У Игошиной, видимо, развился комплекс на почве постоянного самосовершенствования, стремления быть первой во всем, в том числе и в учебе. С детства мать ей внушала, что единственная цель жизни — учеба. Все, что мешает движению вперед к заветной цели, нужно устранять, как досадную помеху… Уход мужа и связанный с этим стресс усилил процесс развития болезни…
Она что, совсем плоха? — Тихо спросила я.
Она только что призналась мне в убийстве собственного ребенка. — Андрей Валерьевич замолчал и внимательно посмотрел на меня.
Так она все же САМА убила дочь? — Воскликнула я.
Вы считаете, это правда?
Возможно. Мы, ведя следственные мероприятия, пришли к подобному выводу, но прояснить все окончательно может только допрос Игошиной.
Ее
Если ее слова подтвердят наши выводы, дело можно будет считать закрытым. Мы передадим ее врачам, дальше это будет уже их головной болью.
Ну что же, попробуйте. — Пожал плечами Звягин.
Как Вы считаете, почему она это сделала?
Я же пытаюсь Вам объяснить. — Спокойно ответил доктор. — Дочь мешала ей готовиться к экзаменам.
В палату к Вике я входила с тяжелым чувством. Первое, что бросилось мне в глаза, это ее безмятежная улыбка. Увидев мать, которой тоже разрешили присутствовать при этом допросе, она недовольно сморщила носик.
Мама! Я же просила принести мне учебники! Я тут без дела лежу, а у меня, между прочим, сессия.
Я принесу, дочка. — Пролепетала несчастная мать. — Позже. Сейчас ты поговоришь с Тамарой Владимировной, а потом я все тебе принесу…
Здравствуйте, Виктория Павловна! — Я присела на стул у ее кровати и включила диктофон. — Как Вы себя чувствуете?
Не очень хорошо. Но на то ведь и больница. Здесь совершенно здоровых людей держать не станут. Правда? — Улыбнулась Вика. — Так что все хорошо. О чем Вы хотели со мной поговорить?
О том, что случилось ночью в Вашем доме. О Сашеньке. — Темное облако набежало на глаза Виктории.
О дочке? — Похоже, она испугалась. — А что с ней? — Я растерянно оглянулась на доктора. Он успокаивающе кивнул мне и попросил.
Вика, расскажите Тамаре Владимировне все о той ночи. Как мне утром.
А, так Вы об этом? Но я же уже рассказала… Чего время то терять? Мне анатомию сдавать через два дня, а я еще столько повторить не успела. Да у дочери, как на зло, зубы резаться начали. Представляете, ни неделей раньше, ни неделей позже. Именно перед анатомией! А это у нас самый трудный предмет, между прочим. Да и вообще, все одно к одному сложилось. Мама еще со своим огородом. Приспичило ей ехать туда, по грядкам что ли соскучилась? Оставила меня с этой капризной девчонкой… Я весь день с ней промучилась, думала, хоть ночью спокойно смогу заняться анатомией, так ведь нет. Она нарочно спать не ложилась, чтобы меня позлить. Вы знаете, Тамара Владимировна, — доверительно сообщила Игошина, — эта девочка всегда старается сделать мне все назло. Раньше она все время вопила по ночам, чтобы не давать спать Денису. Денис, это мой муж. — Деловито пояснила она. — Ну, вот. Вопила до тех пор, пока не выжила папашу из дома. Я по ее милости осталась матерью одиночкой. И главное, дочка после этого успокоилась и стала по ночам спокойно дрыхнуть. И теперь, увидев, что мне надо учить лекции, снова нарочно принялась орать, как резаная. Хорошо, я догадалась дать ей снотворное, хоть тогда она успокоилась… Но все равно плохо спала. Я ей до этого болеутоляющее давала, еще от температуры, а с ними снотворное не больно успешно соединяется… Потом на соседнем участке начала лаять собака… Сашка завозилась, захныкала опять. Я накрыла ее своей подушкой. Мне мама подарила. Она такая огромная пуховая, сквозь нее ни один звук не прорвется, не только лай этой шавки. — Евгения Леонидовна в ужасе приложила ко рту ладони, стараясь подавить крик ужаса, рвущийся из груди наружу. — Потом я плохо помню… — Продолжала Вика. — Пусть доктор расскажет, я спать хочу. — Она смотрела на нас стекленеющим взглядом. — Что Вы пристали! Весь день только и рассказываю одно и то же, одно и то же! — Внезапно закричала она. — А мне учить надо! Вы что ли за меня сдавать анатомию пойдете? — Она сорвала с себя одеяло и попыталась встать. Когда медсестра рискнула остановить больную, Игошина агрессивно оттолкнула ее. На помощь пришел Андрей Валерьевич.