Любовь под облаками
Шрифт:
— Не знаю, — наконец сказала она. — Дело в том, что ты — парень неотесанный, грубиян, между нами говоря. Не представляю, какой из тебя отец. И какие от тебя могут получиться дети...
— Хамы и грубияны, — ответил Вацлав. — Неотесанные мужланы и нахальные девицы. Тебе предстоит жить в очень неприличной компании. Но зато на вилле.
Она пошутила, и он ответил шуткой.
Ничего не выяснила для себя Галя.
Оставался один день до ее возвращения домой, и в этот день они с Вацлавом страшно поругались.
Оба нервничали и пытались скрыть друг от друга
Теперь Галя отчетливо понимала, что не хочет возвращаться к Олегу, и ее угнетала мысль, почему все-таки Вацлав не заговаривает с ней о будущем.
Ей осточертели все эти фантазии о «вилле», она уже слышать не может это слово... Ей наконец захотелось определенности, в чем бы она ни заключалась.
— Послушай, — не выдержав, сказала Галя. — Ты помнишь, что завтра я возвращаюсь домой...
— Уже завтра? — притворно зевнул Вацлав. — Как время-то летит...
— Ты прекрасно помнишь, что завтра я уйду, — раздраженно перебила Галя. — И не делай вид, будто дни считала я одна. Ты их тоже считал как миленький.
— Ну, считал, — вдруг согласился Вацлав.
— Ты больше ничего не хочешь мне сказать?
Вацлав, прищурившись, посмотрел на нее.
— Решительно ничего, — отчетливо выговорил он.
— А если ты больше меня не увидишь? — с укором спросила Галя.
— Как это не увижу? — насупился Вацлав. — Ты хочешь вырвать мне глаза?
— Что за чушь! — начала закипать Галя. — Что ты все отшучиваешься, как нашкодивший ученик!
Вацлав, вздохнул, поставил стакан с недопитым чаем в раковину.
— Прости, но между нами сейчас невозможен прямой разговор, — твердо проговорил он.
— Это почему? — гневно воскликнула Галя.
— Невозможен — и все. Точка. Но если ты хочешь знать, как мы будем жить в ближайшее время, объясню.
— Сделай одолжение.
— Ты вернешься к мужу...
— ...и ляжешь с ним в койку, — продолжила Галя.
— Это ваше дело, — угрюмо ответил Вацлав, — не перебивай!
— Я вся внимание!
— Мы с тобой по-прежнему будем встречаться.
— А если я не захочу? — ядовито бросила Галя.
— Захочешь. Так вот — будем встречаться, а потом, это произойдет не скоро, я уеду отсюда...
— Ты уедешь? — Галя была поражена. — Куда?
— Делать нам виллу, я же говорил тебе...
— Я больше слышать не хочу про эту проклятую виллу! — Галя зажала уши руками.
Вацлав отвел ее руки:
— Ты станешь терпеливо ждать: год, два, три, пока я не заберу тебя к себе...
— Ты закончил? — в гневе спросила Галя.
— Почти, — сердито ответил Вацлав. — Могу только добавить, что я не больно лютый до денег, как ты, наверное, заметила, но я хочу, чтобы ты совершенно ни в чем не нуждалась. Заметь, не я, а ты.
— Теперь ты закончил? — холодно осведомилась Галя.
— Теперь да.
— Тогда послушай меня, — бледнея от прилива ненависти к нему, заговорила она. — Ты обыкновенный шут гороховый, а корчишь из себя бог знает что. Я жалею, что связалась с тобой. Меня тошнит от тебя. Ты мне противен. Вот, веришь ли, смотрю на тебя и рвать тянет. Я сейчас
На лице Вацлава отразилось сначала недоумение, потом злоба, потом оно приняло ледяное выражение.
— А ты не рассчитывай, что я опять побегу за тобой. Бери свои вещи и проваливай.
Галя подхватила сумку, сгребла с подоконника всю косметику, швырнула на пол кошелек:
— А ты подавись своими погаными деньгами! Я жалею о каждой минуте, проведенной в этом мерзком логове!
— Пошла вон, кретинка, — тихо сказал Вацлав.
Теплое вышло прощание.
Глава 18
На другое утро Варя проснулась в самом обычном настроении. Ночное происшествие казалось нереальным. Ни зависть, ни обида ее по-прежнему не терзали. Явилась какая-то гнетущая и неприятная пустота в душе. Словно что-то Варя по дороге потеряла. Явилась на станцию назначения, а ценного багажа нет...
Она накормила Сереженьку и долго с матерью пила чай. Ольга Петровна тревожно посматривала на нее, но Варя была совершенно спокойна. Только слишком уж погружена в свои раздумья. Перед Варей снова встали неразрешимые задачи. Казалось бы, она могла больше не возвращаться в свое временное пристанище. Остаться дома, с матерью — как ей этого хотелось! И Ольга Петровна об этом только и мечтала. Но там, в пустой квартире, их с Сержиком ждет не дождется бабуля. Если к вечеру они не вернутся, Прасковья Ивановна не заснет всю ночь, будет плакать. Эти мысли были невыносимы.
Может быть, уже сегодня ей предстоят объяснения с мужем и лучшей подругой. Варя уже собиралась с силами: этого не избежать. Было бы проще, если б Ромка и Мари так и не узнали о ее визите. Но Лохматый, конечно, донес. Варя зачем-то рассказала об этом парне матери: забавный тип, его пышная длинная шевелюра свисала на плечи, грудь и спину. Иногда, в случае особо официальных визитов, он ее заплетает в косичку.
— Подумаешь, диковина! — посмеялась Ольга Петровна. — У нас тоже такие есть. Только мы их называем волосатиками.
В полдень, когда Варя с малышом уже вернулись с прогулки, явилась Раиса Андреевна. И сразу же их мирное жилище наполнилось шумом и гамом. Раиса даже в обычном настроении излучала флюиды беспокойства, а будучи взволнованной, как ураган сметала все на пути:
— Ему плохо. Едва ли сегодня встанет с постели. Весь опух, почернел, алкоголик несчастный.
Раиса произнесла свой трагический монолог и глубоко вздохнула, ожидая сочувствия и помощи. Ольга Петровна тут же всполошилась, достала из холодильника крепкий рассол, приготовила слабый раствор марганцовки. А Варя и ухом не повела. Раиса и Ольга Петровна были просто поражены таким бесчувствием. По их мнению, она, как добрая жена, должна бы немедленно бежать к несчастному, посочувствовать, заняться лечением. Но вместо этого Варя продолжала резать морковь и репку для овощного пюре. Серж обожал овощное пюре.