Любовь принцессы
Шрифт:
Джеймсу очень нравился Кен Уорф, и он был рад, что это чувство взаимно. Ведь и Кен полюбил Джеймса и был очень высокого о нем мнения. Более того, он явно одобрял ситуацию, видя, как благотворно Джеймс влияет на Диану, как он умеет успокаивать ее, как она преображается при нем и как она с ним счастлива. В каком-то смысле Джеймс снял долю забот с Кена. Этому доброму, преданному детективу приходилось нести основную тяжесть Дианиных несчастий, и когда на сцену выступил Джеймс, он смог спокойно отойти на второй план.
Кен отличался тем, что в нем прекрасно сочетались качества внимательного, вызывающего доверие собеседника
Диане еще ни разу не приходилось видеть Джеймса таким веселым и беззаботным, как вечерами в этом девонширском доме. Ей нравилось наблюдать его в роли хозяина, нравилась его предупредительность. Они сопровождали миссис Хьюитт в столовую, словно были одной семьей, легко и непринужденно, без излишних церемоний. В уютной столовой, за длинным полированным обеденным столом, уставленным в строгом порядке серебряными приборами — высокими подсвечниками и серебряными фазанами, повернутыми хвостами к центру стола, — устанавливалось молчаливое понимание и родство душ.
Когда сестры Джеймса обедали с ними, то они брали сторону Дианы и вместе поддразнивали его. А тот, стоя поодаль, мог слышать их серебристый смех и был доволен тем, что их шутки в его адрес всегда носили такой безобидный характер. Единственное, о чем Диана хотела говорить, — это о своем возлюбленном. Она обожала слушать истории из его детства, задавала миссис Хьюитт бесчисленные вопросы и в восторге заливалась смехом, когда слышала, как мать подшучивает над его крайней серьезностью и педантизмом.
Часто просиживали они у камина до раннего утра, женщины болтали и смаковали какой-нибудь сладенький экзотический ликер, а Джеймс и Кен потягивали виски. Наконец Джеймс и Диана возвращались в свою тихую гавань наверху. Они сдвигали вплотную кровати и блаженствовали, осознавая, что в этом доме они могут проводить ночи, как всякая другая влюбленная пара.
Когда они были вместе, они забывали обо всем вокруг — долге, ответственности. Словно в эти дни время прекращало свой бег. Только настоящее имело значение, а будущее отходило в какую-то туманную даль. Им приходилось заботиться о том, чтобы Диану не узнали, и поэтому они редко выходили из дому. А тот факт, что они не тяготились пребыванием в замкнутом пространстве, подтверждал прочность их союза.
Джеймс разбудил дремавшую в Диане страсть невиданной силы, и поскольку на их долю выпадало так мало полноценных ночей, они подолгу не могли разомкнуть объятий. А по утрам в блаженной усталости они подолгу нежились в постели, сплетясь телами. Живя в вечном напряжении от необходимости скрывать свои отношения, они, оказываясь наедине, позволяли себе роскошь быть утомленными и заспанными. Эти часы в полудреме и глубокой расслабленности обновляли их и придавали им новые силы.
Они не испытывали и тени смущения, спускаясь по воскресеньям к завтраку, вернее, уже к ленчу — и это благодаря лояльному отношению миссис Хьюитт. Впрочем, то, что могло показаться странным другим, им, смотрящим на все сквозь призму любви, представлялось вполне естественным и уместным.
Диана нравилась миссис Хьюитт. Мать Джеймса находила ее очаровательной, хрупкой красавицей, вполне заслуживающей того преклонения и пыла, с которым ее сын относился
В марте 1988 года Диана должна была вместе с принцем Чарльзом и его компанией отправиться на ежегодную лыжную прогулку в Клостерс. Как всегда, она чувствовала себя чужой и одинокой среди его родственников и друзей. В компании с ними поехали принц Эндрю с беременной Сарой; друзья Чарльза Палмер-Томкинсоны и майор Хью Линдсей. Майор Линдсей, бывший конюший королевы, не взял с собой свою жену Сару, подругу Дианы, работавшую в пресс-бюро Букингемского дворца, потому что она была беременна и предпочла остаться дома.
Диана большую часть времени проводила в шале, чувствуя себя больной и глубоко несчастной. Возобновились приступы булимии, и вдобавок она простудилась. Однако ощущение того, что она заперта в четырех стенах, не оставлявшее ее ни вечерами у камина, ни ночью в постели, казалось ей мучительней, чем ее обычная меланхолия. Она заметила, что сейчас ощущает себя особенно беззащитной, словно интуитивно готовилась к новому потрясению. Она беспрерывно звонила Джеймсу и говорила ему, что не может совладать с чувством потерянности, брошенности. Она нуждалась в нем сейчас более чем когда-либо.
И тут случилось несчастье. Пресс-секретарь принца Чарльза принес дурное известие, что в горах сошла лавина и один человек погиб. Когда выяснилось, что погибший — майор Линдсей, Диана не стала замыкаться в себе. Быстро и решительно, словно исполняя чьи-то точные указания, взяла она на себя практические хлопоты. Она сама не понимала, откуда у нее вдруг взялись силы в такой ситуации. Как мать, способная в критическую минуту приподнять автомобиль, чтобы высвободить из-под него своего ребенка, Диана сумела вывести всех из шока и увлечь за собой. Они должны немедленно вернуться назад с телом несчастного. Они должны поехать к жене Хью, убеждала она. Сейчас это самое главное.
Пораженный трагедией и словно оцепеневший, принц Чарльз поначалу не понимал, почему так важно немедленно возвратиться в Англию. Ведь его подруга Пэтти Палмер-Томкинсон сильно повредила ногу и нуждалась в серьезной операции и долгом лечении. Почему бы не задержаться на некоторое время в Швейцарии и не прийти в себя?
Но Диана была непреклонна. Они должны ехать и быть рядом с Сарой Линдсей. Сердцем она была уже там и знала, что должна сделать все, что в ее силах, чтобы помочь убитой горем подруге.
Впоследствии, когда у нее уже было время оправиться от потрясения, к ней в Хайгроув приехал Джеймс. В его объятиях, позволяя излиться накопившимся чувствам, она горько зарыдала. Преодолевая обиду, она сделала первые робкие шаги по пути к достойной самооценке. Она гордилась тем, что в этот критический момент единственная из всех владела собой. Она действовала не по годам благоразумно. Но почему Чарльз никогда не видел этого? Почему он никогда не считал ее способной на такое? Словно взбираясь по крутому склону, поминутно оскальзываясь и падая, она не в силах приблизиться к нему. Но отныне все будет по-другому: она оценила свое благоразумие, свое умение справляться с обстоятельствами. Во всяком случае, невзирая на весь этот ужас, она уловила первые признаки долгожданного выздоровления, признаки того, что наконец она научилась находить в себе силы и применять их.