Любовь принцессы
Шрифт:
После возвращения из Швейцарии она искала спасения от одолевшей ее в тесных стенах дворца клаустрофобии на пляжах Дорсета. Низко опустив голову, в темно-сливовой дутой куртке, которую ей дал Джеймс, бродила она по пустынному берегу, вновь и вновь пытаясь осмыслить горькую правду. Ее браку пришел конец. Настало их время. Словно под воздействием отрезвляющего морского бриза она стала понимать, что, если ей предстоит начать новую жизнь, нельзя тревожить призраки обиды и разочарования, что ей надо научиться верить в жизнь. В конце концов, нет худа без добра: в ее жизнь вошел Джеймс и помог ей обрести себя.
Диана с огромным нетерпением ждала
Поскольку ее зеленый «ягуар», стоящий за забором, не вызывал никакого ненужного любопытства, Джеймс и Диана стали вести себя немного смелее. Они стали совершать романтические прогулки по пляжам Эксмута и Бадли, оставив позади на приличном расстоянии охрану. Диане нравились прогулки вдоль моря. Словно в монотонном грохоте прибоя и реве ветра ей было легче прислушаться к себе.
Джеймс всегда полагал, что природа, так много безвозмездно отдавая человеку, не требует ничего взамен, кроме уважения. И когда он делился с Дианой своим пониманием природы, тесной связью со всем окружающим, она словно вступала в новый мир — его мир. Бывало, когда они колесили по дорогам Дартмура, упиваясь суровой красотой его ландшафта, разворачивавшегося за окном автомобиля, Джеймс вдруг притормаживал, чтобы обратить внимание Дианы на какую-нибудь маленькую птичку, умело маскирующуюся в высоком мху. Так они сидели в тишине, наблюдая за ней, и в эти минуты влечение Дианы к возлюбленному обретало новый смысл.
Когда стало потеплее и холмы вдоль тропинок запестрели желтой жимолостью и розовым шиповником, Джеймс и Диана стали выезжать на пикники в отдаленные уголки Дартмура. Джеймс любил, стоя на вершине холма, обозревать благоухающие в солнечных лучах пустоши и с умилением глядел на то, как мягкий девонширский воздух покрывает нежным румянцем щеки Дианы.
Однажды на одном из таких пикников произошел неприятный случай. Погода стояла ясная, на небе не было ни единой тучки, и, закусив сандвичами с холодным мясом, помидорами и фруктами, Джеймс, счастливый и довольный, откинулся на спину, прижимая к себе Диану. Он убеждал ее отведать самодельной лимонной водки, и она, поддавшись на его уговоры, сделала несколько глотков. Джеймс, разогревшись от нескольких выпитых рюмок, думал о том, какое это райское блаженство лежать вот так в обнимку и целовать ее нежно, но не пробуждая в себе бурной страсти, а просто упиваясь ее близостью.
Но Диане этого было мало. Она хотела большего. Ей нужно было немедленного и ощутимого подтверждения. Она стала ласкать и целовать его, стараясь растормошить. Но ему совершенно не хотелось выходить из тихой неги, разрушать гармонию и тишину этого мгновения.
Диана ласкала и целовала его, не допуская мысли, что может не встретить взаимности. Джеймсу не хотелось ничего объяснять, и он предпочел красноречиво молчать, не откликаясь на ее призывы. Как ужаленная, отстранилась она от него: худшие ее опасения подтвердились, ее снова отвергли, и он ничем не лучше других. Мгновенно потеряв четкость восприятия реальности, она оказалась во власти всех
В отчаянной попытке защититься, смягчить неминуемый удар, она стала нападать сама.
«Почему? — закричала она. — Чего ты добиваешься от меня? Почему ты причиняешь мне такую боль?»
Последний упрек она бросила хмуро, едва слышно, словно понимая, что он не совсем справедлив, она старалась поскорее избавиться от него.
Джеймс был утомлен. За последние два года он привык безоговорочно исполнять все ее желания. Но как она не понимает, что сейчас его отказ продиктован именно безграничной любовью? Он ведь не бездушная машина. Зачем она унижает его, унижает его мужское достоинство? А ему хотелось всегда быть с нею честным и неповторимым.
Услышав нотки недоверия в ее голосе и увидев ее ярость, впервые за время их романа он рассердился на нее и обиделся. Ее выходка была неоправданна и смешна. Если бы злость не мешала Джеймсу трезво и честно оценить ситуацию, он бы понял, что ее гнев, способность мгновенно впадать в крайности, скорее, заслуживали сострадания. Ее легкоранимость, ее способность так внезапно терять самообладание крайне беспокоили его.
Однако сейчас гордость не позволила ему прийти ей на помощь, утешить ее. Вместо того он заговорил тихо, но твердо. Он сказал, что любит ее, что всегда стремился доставлять ей счастье, но он все-таки не машина, которую можно включать в любой момент по своему усмотрению. У него тоже есть чувства и желания. И ничего такого не произошло. Он просто устал. И ей не следует принимать это на свой счет, она должна понять его правильно.
Он отсел в сторону и отвернулся, с большим трудом сохраняя спокойное выражение лица.
Диана не могла выносить его хладнокровного самообладания. Она не могла понять, как он может сидеть спокойно, видя, в каком она состоянии, не могла поверить, что он не подойдет к ней прямо сейчас и не прижмет ее голову к своей груди, давая ей выплакать свою боль. Он вел себя в точности как Чарльз, не замечая ее страданий. Это было выше ее сил, и с воплем боли и отчаяния она побежала по полю.
Джеймс не пошел за ней. Злость сковала его. Ему уже не хватало терпения на эти театральные жесты. Кому они нужны? Довольно.
Неторопливо, преодолевая напряжение, он собрал остатки пикника и пошел к машине, где поджидал его Аллан Петерс. С полчаса они ожидали, что Диана вернется, и за это время, показавшееся Джеймсу вечностью, он поделился некоторыми своими опасениями с Алланом. Он сказал ему, что все его усилия бесплодны и, видимо, отношения с принцем Чарльзом оставили в ее душе такой рубец, который никогда уже не затянется. Временами ему кажется, что их любовь тщетна и все его старания рассыпаются в прах. В конце концов, у него тоже есть чувства, он не робот.
Аллан Петерс сказал лишь, что понимает и сочувствует ему, и они погрузились в типичное для мужчин молчание, которое многие считают более достойным, чем многословные разбирательства. Диана вернулась к машине с покрасневшими от слез глазами и молча забралась на заднее сиденье. Джеймс сел за руль и повел машину домой.
С переднего сиденья Аллан Петерс упрекал Диану за то, что она убежала от них. Он сказал, что это не только крайне опасно, поскольку они не знали, где она, но и — если быть вполне откровенным — несправедливо по отношению к Джеймсу, который всегда так добр к ней. Диана ничего не ответила.