Любовь против (не)любви
Шрифт:
Нет, не нашёл он в себе сил оставить её в покое и отпустить к тем родственникам, живым и покойным. Да и не будет ей от него никакого вреда — наоборот, здесь, у него, её не достанут никакие возвращенцы. Пусть ложится и спит, и он тоже будет спать. Обнимет её, зароется носом в пушистые волосы — и будет спать.
Правда, возвращенцы ночью пришли-таки, перепугали кого-то, кто болтался в коридоре, и попытались осмотреть дверь на предмет крепости. Они бы и так не вошли, но рыжехвостая проснулась и испугалась, она вообще не поняла, где она и что делает, пришлось успокоить её и прогнать покойников. И болтать — потому что это было всё, что он мог в тот момент.
А вот утром… Он проснулся
Она почему-то не ушла. И ему даже удалось добиться от неё отклика, хоть это оказалось и непросто — рыжехвостый лисёнок оказался очень недоверчивым и очень сдержанным. Она приоткрылась… совсем чуть-чуть, и это уже показалось ему победой. Если им и вправду биться вместе… а биться придётся, потому что возвращенцы разжирели и обнаглели, просто так не уберутся — то что уж там, чем ближе они будут друг к другу, тем лучше. И пусть только кто-нибудь осмелится криво на неё посмотреть — Жиль церемониться с местными дураками не собирался.
За завтраком ему рассказали всю историю — как ушли сначала миледи хозяйка, а потом ещё пара десятков человек. Ничего себе расплодили-то, как так? Впрочем, Виаль потом рассказал, что в здешних землях это дело обычное, встречается нередко. И бывает так, что уводят большие семьи подчистую — судя по россказням на кухне. Нужно ещё его подговорить, чтоб узнал что-нибудь про рыжехвостую и её жизнь в этой семье.
Что ж, узнал. В целом её жалели и ей сочувствовали, потому что и замуж её взяли против воли после того, как убили её отца и брата, и в замужней жизни не баловали — а только притесняли и шпыняли, хоть она и вошла в семью богатой невестой, а не бесприданницей. И, говорят, довели до того, что она прыгнула со скалы в море, и старая колдунья Мэг, что была когда-то женой здешнего лорда, спасла её от верной смерти. И выдохнула бедняга только год назад — когда её муженёк, лорд Роб, поссорился с отцом, и тот их выгнал в разрушенный Торнхилл, владения её семьи. Там, говорят, развернулась — чуть ли не своими руками восстановила замок из руин, и муж её, балбес, взялся за ум. И если бы леди Маргарет не померла да его не увела — то и жили бы, наверное, неплохо, деток народили, наследников милорду Грегори. И теперь она тут — с раннего утра как заведённая, потому что плохо дому без женской руки, а у неё рука какая надо, правильная. И магия ещё — тут почистить, там нагреть.
Вот так. Магия. Чтобы почистить и нагреть. При том, что девчонка — отменный менталист, судя по всему. И наверное, не только менталист.
Кто ж её учил-то, что за странный наставник? Она ж даже защиту ставит, как надо, только если её испугать до полусмерти. А с атакой и того хуже — может, есть в ней эта сила, но — попробуй её вытащи, ту силу! Жиль сто раз пожалел, что не знает совсем, как учат боевых магов, что делают с обычными людьми, чтоб они стали боевыми магами. Будь у Жиля время — он бы связался с кем-нибудь из знакомых мастеров из Ордена Луча, да расспросил — что да как, но времени-то им и не оставили. Эх, надо было взять с собой хоть Жанно, тот, вроде, сейчас без особых забот, помог бы.
Хотя нет, не надо Жанно. Он вцепится в девчонку — не отцепишь потом. А это совсем не та девчонка, которую Жиль, как вдруг он с удивлением понял, готов делить с кем бы то ни было.
Первая попытка упокоить местное призрачное сообщество была бестолкова и результата не дала. Жиль страшно злился на себя, что не продумал всё, как следует, и в итоге леди ускользнула меж пальцев, перепугав людей на кухне и перепортив кучу еды. Но хоть никого нового не увела, и то хорошо.
А потом он ещё раз опростоволосился,
Вторая битва вышла чуточку лучше, но — рыжехвостая снова растерялась, и напрочь забыла всё, что так славно делала на тренировке перед тем. Жиль уже не знал, что ещё можно сделать, и говорил себе, что за три дня боевым магом не стать, как ни старайся. Поэтому — вдох, выдох, всё сначала. Наутро. А пока — подняться с лавки, позволить рыжехвостой нагреть воды, затащить её в бадью, хоть и говорит, что помылась уже, и не отпускать. Что-то немного ласки она видела в своей жизни, эта суровая Кати. Но всё, что в нём сейчас есть — будет для неё.
И Джеймса придётся отлупить — потому что нечего касаться её своим поганым языком. Дурак, как есть дурак — тут такое творится, нужно собрать в кулак все силы, а он чего? Жиль не жалел, что подговорил Катрин напасть на него, пусть боится.
Ничего, вот победим, а потом разберёмся.
На третий день подтянулись силы поддержки — и это оказалось невероятно.
Семья, живущая в единении с волками — не оборотни, нет, но обладающие общим с ними сознанием. Трое мужчин, один возраста отца, и двое его сыновей — как сам Жиль, и волки, сказали, придут на зов, когда будет нужда. Как бывает-то!
А потом Жиль сподобился благодати, не иначе, потому что в Телфорд-Касл явилась особа из того самого Старшего народа. Она пришла в облике белоснежной совы, а потом обратилась — вот прямо обратилась, да! — в прекрасную рыжеволосую женщину. И сказала, что здешние лорды ей не чужие, и что она поможет. Мальчишки прямо рты разинули, когда поняли, кого они видят, вот будет потом воспоминаний!
И третью битву они уже разыграли, как по нотам.
Джон, самый разумный из Телфордов, выманил свою призрачную матушку, когда она изволила выбраться наружу. И дальше уже — дело техники.
Им сгодилось всё. Удивительная сила здешних земель в лице госпожи Бранвен, нападавшей с воздуха, и Блэк-Роков, чьи волки не давали призракам разбежаться. И сила святого слова здешнего священника, которого охранял Рональд — хоть и дурак иногда, но совсем не трус. И храбрость Джеймса, сошедшегося с призраками врукопашную, и получившего от них по самое не хочу, как сказала бы госпожа Лика. И стойкость Джона, не пожалевшего своей крови, чтобы остановить тёмную тварь, в которую переродилась его мать. И отчаянная храбрость его рыжехвостой Катрин, его маленького лисёнка.
О, сейчас маленький лисёнок был настоящим хищным зверем, о такой только песни слагать, потому что она всё делала идеально, будто и впрямь была хладнокровным и обученным боевым магом. От неё разбегались — но она догоняла, её атаковали — она одолевала, она не дрогнула и продержалась до конца.
Сам Жиль даже позволил себе снять сдерживающий силу амулет — для верности, и запретил приближаться к нему — мало ли как. Но — всё обошлось. Тёмная тварь из всего воинства выродилась только одна, и они её упокоили. Жиль позволил обоим мальчишкам попробовать — каково это, с тёмной-то тварью, и потом добил её сам.