Любовь против (не)любви
Шрифт:
Так, значит — супруга управляющего хорошо знает Кэт, хоть и постарше должна быть, но всё равно — в одном доме росли. Ладно, разберёмся.
Ещё оказалось, что вокруг Торнхилла — действительно лесистые горки, и терновник там на камнях растёт, только в путь. В лесу есть съедобные грибы и ягоды — надо бы узнать, и ещё — дичь. Поля тоже есть, как же без них, растёт рожь и ячмень, пшеницу привозят. Росли, привозили — поправилась Грейс, как сейчас будет — кто ж его знает. Но урожай прошлого года достался Телфордам, ясное дело. Да, скотина тоже есть. Овцы — много, коровы, свиньи, и всякая птица — куры, утки, гуси.
— Ой, смотрите, миледи, это же… — вдруг вздохнула Грейс.
Катерина глянула туда, куда показывала камеристка — о да, впереди возвышалось строение на фоне леса. По какой-то природной прихоти закатное солнце послало луч прямо в высокую каменную груду — отразившись в разбитых окнах, пройдя по шершавой кладке, высветив рельефы стены и копоть. Да, главная башня Торнхилла являла собой пожарище — крыши не было, на стенах — чёрные подпалины, что внутри — и подумать страшно.
К воротам вёл мост через небольшую речку с каменистым дном, весело журчавшую, несмотря на начало февраля. Лёд скопился только у берегов, а посередине вода выглядела чистой и прозрачной. Катерина посмотрела — да, речка течёт с гор, значит — когда начнёт таять снег, станет полноводной. Для того и мост — высокий, каменный, основательный, и хорошо, что он цел. Отряд вступил на мост, копыта зацокали по деревянному настилу.
Кто-то впереди трубил в рог, извещая о появлении хозяина этих мест. Из домиков вокруг замка показывались люди, щурились на закатное солнце, глазели на отряд, снимали шапки.
— Приветствую, милорд Джон, — высокий черноволосый мужчина лет так тридцати вышел вперёд и поклонился.
— Доброго вечера, господин Айви, — ответил Джон. — Я к вам с хорошими новостями. Милорд Роберт Телфорд с супругой прибыли, чтобы именем лорда Телфорда управлять этими землями.
Господин Айви нахмурился… а потом разглядел Катерину — и облегчённо выдохнул.
— Милорд и миледи, я рад приветствовать вас в Торнхилле. Увы, ночевать в замке нет никакой возможности, вам придётся остановиться в моём доме. Прошу.
Наутро Катерина проснулась даже позже Роба — он уже шевелился и потягивался, а она только хлопала глазами, прогоняя остатки сна. А у неё болели ноги — мышцы натружены, связки потянуты, кожа надавлена. Конечно, он-то привычный к долгим путешествиям верхом, ему вчерашний день дался легко и непринуждённо. Но ничего, она привыкнет, она научится. Потому что теперь она уже почти в своём доме, в котором сможет всё.
— Кэт, — Роб увидел, что она не спит, потянулся к ней. — Ну что, ты рада? Ты так рвалась сюда.
— Да, спасибо тебе, что взял, — ответила она. — Я готова идти и смотреть, что тут есть, и каких наших усилий требует.
Он только посмеялся, глядя на её энтузиазм.
— Значит, поднимемся и посмотрим. Или не торопимся? Ещё немного?
— Хорошо. Не торопимся. Дай фляжку.
Вчера, судя по всему, хозяева уступили им свою спальню, а сами делись куда-то в комнату детей. Честно говоря, Катерина даже и не разглядела толком ни господина Айви, ни его супругу Дороти, которую должна знать Кэт, и которая знает Кэт. Ничего, разглядит, а пока — полить Робу на руки, пусть умоется, причесать —
— Что говорят о нас? — спросила она у Грейс.
— Изумляются, — охотно откликнулась та. — Не могут понять, что сюда привело целых двух Телфордов — и в особенности того самого, кто здесь всё жёг о прошлом годе.
— А что нам тут жить теперь, не поверили? — усмехнулась Катерина.
— Да как-то пока не очень. Конечно, вчера у камина внизу сидели долго, у Фила тут знакомцы какие-то есть, и господин Айви сидел, и Дори, и мы с Милли, ну Фил и рассказал — что милорд Грегори милорда Роба и вас выгнал взашей. Поизумлялись, конечно, но раз лорд приказал, то ничего ж не поделаешь. Порадовались, что когда придут северяне, здесь будет больше защитников, далеко не зайдут и сильно не напакостят.
— А они точно придут?
— Конечно, всегда ж приходят, — пожала плечами Грейс, укладывая на затылке косу Катерины. — Вот как дороги высохнут, так и явятся.
Вот ведь напасть, ещё и северяне. Ладно, всё по порядку.
Когда Катерина с Грейс спустились к завтраку, за столом уже сидели Роб и Джон, и с ними — господин Айви, а вот это, кажется, его супруга. Молодая женщина — высокая, статная — была бы необыкновенно красивой, если бы не много мелких шрамов на правой щеке. Вся строгая и суровая — от макушки белоснежного чепца и до идеально чистых башмаков. И солома на полу чистая, и скатерть — не то, что у леди Маргарет, уже хорошо, хоть за чистоту биться не придётся.
— Айви, сейчас мы доедим и пойдём, глянем — что там, в замке, с чего начинать, — говорил Джон, обмакивая кусочек свежего хлеба в сметану.
— А после пожара туда никто и не совался, как всё осталось, так и стоит. Верхний этаж разрушен весь — как крышу подожгли, так огонь сверху вниз и пошёл. И ещё хорошо, что к ночи тогда гроза была, и всё залило — а то одни стены бы стояли. Нижний этаж весь завален, может быть, там и есть что целое, а может — и нет. Ещё, может быть, винный погреб милорда Сэмюэля цел — он был глубоко. А милорд в замке гостей принимал, потому и держал хороший запас и вина заморского, и чего покрепче.
— Знал бы про тот погреб, приказал бы сначала вынести, а жечь потом, — ухмыльнулся Роб.
Катерина нахмурилась — вот ещё не хватало слушать всякие глупости! Роб явно собрался сказать что-то ещё, и тогда она глянула на него с единственной мыслью — а нечего тебе, мил друг, ерунду говорить! Он, бедняга, аж поперхнулся. Катерина сочувственно постучала его по спине.
— Господин Айви, мы же сможем после завтрака сходить и посмотреть? — спросила она. — А потом прикинуть объём и последовательность работ? Не хотелось бы обременять вас и Дороти сверх необходимого.
— Для нас честь — принимать милорда и его супругу, — надменно сказала Дороти.
Ух ты, красавица что-то против неё имеет? Надо поузнавать через Грейс — они, кажется, подружки, шепчутся, подмигивают, и друг для друга Грейси и Дори.
И честь-то честью, конечно. Катерина представляла, что если явился лорд — то взял, что захотел, и съел, что захотел, и спит, где хочет, да и с кем хочет. Но — народной любви это, надо полагать, не добавляет. А ей очень не хотелось, чтобы им тут плевали в спину — раз уж собрались здесь жить.