Любовь прямо по курсу
Шрифт:
– Мы плывем на Свиной остров.
– Да, конечно. – Он медленно поднимается на ноги.
– Наверное, хочешь помыться? Ты спал в протезе.
Из душа Кин выходит одетый в оливково-зеленую футболку и шорты цвета хаки. От него пахнет солнцезащитным кремом, а не виски.
– Перед отплытием я должен еще кое-что сделать, – говорит он, доставая туалетные принадлежности и другой протез – из белого пластика.
Гильза протеза голубая с изображением капель. Видимо, этот протез
– Буквально двадцать минут.
Он и впрямь возвращается через двадцать минут – с подвесным мотором на плече. Судя по размеру, это мотор для шлюпки.
– Нужно сделать для него кронштейн, зато нам не придется грести.
Подвесной мотор для шлюпки тоже был в списке вещей, которые у Бена руки не доходили купить. Денег на новый мотор хватало, но как только разговор заходил о покупке, у Бена тут же находились важные срочные дела. Так что я знаю, сколько стоит подвесной мотор.
– Я не могу… У меня нет на это денег.
– Я купил его дешево у знакомого. Мотор не работает. Пока не работает.
Я невольно улыбаюсь. Я еще недостаточно хорошо знаю Кина Салливана, но приобретение неработающего мотора выглядит как извинение.
– Уверен, что сможешь починить?
Он пожимает плечами.
– На восемьдесят два процента.
Я невольно улыбаюсь.
– Спасибо.
– Тебе спасибо, Анна.
– Замолчи! И давай уже уберемся отсюда.
Глава 8
Маленький огонек
Оставив Нассау позади, мы на скорости шесть узлов идем к Эксуму. Плещущие о борт темно-синие волны звучат музыкой в моих ушах. Ветер и вода поют дуэтом. Со смешанным чувством удовольствия и вины я пытаюсь представить рядом с собой Бена. Я словно хочу воплотить его, но история не знает подобных случаев. Новых воспоминаний с ним не будет.
Убегаю в каюту, чтобы Кин не видел моих слез. Утирая глаза футболкой, я слышу, как он окликает меня.
– Принеси, пожалуйста, ведро!
Судя по спокойному тону, мы не тонем. Паниковать ни к чему, но я хватаю ведро и быстро поднимаюсь наверх. Что-то шумно пролетает мимо меня и с брызгами падает в воду. С десяток летающих рыб бьются на палубе. Несколько маленьких серебристых рыбок лежат неподвижно – видимо, расшиблись при падении; остальные подпрыгивают, их тонкие крылья трепещут, словно рыбы пытаются взлететь.
– Собери, пожарим на ужин.
Пока Кин говорит, на палубу падает очередная рыба. Летучие рыбы мне не в новинку. Мы с Беном уже сталкивались с ними – во время плавания одна такая рыба влетела в открытое окно каюты, и мы обнаружили ее, лишь когда вернулись в порт. Меня эти мелкие камикадзе не умиляют.
–
– Мне?
– Почему бы и нет? Отличная возможность научиться. Я подскажу, как это делается.
Рыбы бьются, и ведро дергается у меня в руке. Они гораздо меньше скумбрии, и я уже мысленно представляю, как во время потрошения лишаюсь пальца.
Я протягиваю Кину ведро.
– Приготовить – с радостью, но потрошить тебе придется самому.
Глаза Кина скрыты очками, но уголки рта подергиваются, словно он вот-вот рассмеется.
– Что ж, честная сделка.
Я берусь за румпель.
Кин вспарывает брюхо рыбе длиной с его ладонь. Он действует уверенно и вместе с тем аккуратно.
– Анна, не возражаешь, если я спрошу, сколько тебе лет?
– Двадцать пять. А тебе?
– В конце месяца исполнится тридцать. А именно – тридцатого числа.
– Моя мама называет этот день – когда возраст равен дате – «волшебным днем рождения». Мой случился, когда мне исполнилось пять лет.
– И он был волшебным?
– Ну, я получила все, что хотела. Бабушка испекла торт с розовыми розами, мне подарили куклу-принцессу со светящейся короной, а папа снял с моего велосипеда страховочные колеса. Тогда мне это казалось волшебным, но позже я поняла, что мои желания были довольно типичными для пятилетней девочки.
– С другой стороны, ты двадцать лет верила, что определенные дни рождения бывают волшебными. Я бы хотел, чтобы мне снова было двадцать пять.
Что-то в тоне его голоса удерживает меня от вопроса «почему». Кин чистит рыбу, больше ни словом не нарушая повисшего неловкого молчания. Он уносит рыбу в холодильник, затем возвращается и садится в рубке, глядя в сторону. Так, в молчании, мы миля за милей проплываем вдоль Эксумского района. Солнце садится в океан. На Бимини закат походил на картину безумного художника, а здесь словно багряные пальцы медленно протянулись сквозь золотую краску.
– Боже, ну и мрачная мы парочка! – вздыхает Кин. – Ты, тоскующая по Бену, и я, расчувствовавшийся из-за ерунды. А сейчас вот я увидел закат и подумал, что Бог словно спрашивает меня, как я смею упиваться жалостью к себе, когда Он дарит такое зрелище.
– Ты веришь в Бога?
Кин пожимает плечами.
– Конечно. А ты нет?
– В последнее время Он не балует меня своей милостью.
– Я понимаю, почему ты так думаешь. Но подобные мгновения напоминают мне, насколько хуже могла быть моя жизнь.
– Хуже, чем остаться без ноги?
– Да. Я мог стать тем, кто это со мной сделал.
Конец ознакомительного фрагмента.