Любовь прямо по курсу

Доллер Триш

Вскоре я окажусь вне зоны доступа. Пора позвонить маме.

– Хочу предупредить тебя, что иду на яхте Бена в открытое море.

– В море? – Она фыркает. – Анна, милая моя, о чем ты? Сегодня День благодарения. Индейка уже в духовке.

– Сегодня – день, в который мы с Беном собирались выйти в кругосветное плавание. Я… я больше не могу оставаться в Форт-Лодердейле. Мне слишком больно.

Она молчит так долго, словно связь уже пропала.

– Мам?

– Это безумия, Анна. Безумия.

Мама переехала из Германии в Штаты раньше, чем родились Рэйчел и я, но порой до сих пор путает окончания слов, особенно

когда сильно волнуется.

– Тебе не следовало выходить в море на яхте, которой ты не умеешь управлять. Тебе нужно вернуться домой и обратиться за помощью к психотерапевта.

Она давно намекает на помощь специалиста. Однако не психотерапевт, а только я решаю, сколько мне еще горевать. Если это доставляет неудобство окружающим, то это их проблемы. Я совершенно не готова вернуться к прежней жизни. И совершенно не ищу новую вторую половинку. А еще я безумно устала жить в одной комнате с сестрой и ее двухлетней дочерью.

– Я сообщу, когда доплыву до Багам.

Ко мне приближается синий контейнеровоз.

– Мне пора, мам. Со мной все в порядке. Правда. Я позвоню тебе с Бимини. Ich liebe dich [2] .

Я кладу телефон в карман шорт и правлю к краю волнолома. Мобильник вибрирует от входящих звонков – скорее всего, мама не теряет надежды достучаться до моего здравого смысла. Чего доброго, телефон взорвется, пока я доплыву до зоны, где нет сигнала. Впрочем, мне сейчас не до того – на меня надвигается здоровенный корабль.

2

Я люблю тебя (нем.).

Контейнеровоз с шумом проплывает мимо, и чайки кружат над волнами и визгливо спорят из-за оглушенной им рыбы, поднявшейся к поверхности. Проносятся рыболовецкие катера. За ними следуют яхты. Небоскребы Форт-Лодердейла тают на горизонте, и темно-синяя ширь Атлантики распахивает свои объятья. Океан спокоен, воздух свеж. Идеальный день для побега.

Отойдя от берега примерно на полмили, я разворачиваю яхту против ветра и ставлю двигатель в нейтральное положение. Грот-парус [3] легко взмывает вверх и ловит ветер, но даже когда развернулся кливер [4] , я сомневаюсь, что все сделала правильно. Впрочем, яхта идет в нужном направлении, и ее курс не ведет к столкновению с другим судном. Все исправно работает. Я глушу двигатель и устраиваюсь поудобнее на кровати, подложив под спину подушку. Через шесть часов я буду в Майами.

3

Грот-парус – нижний прямой парус на грот-мачте парусного судна.

4

Кливер – треугольный косой парус в передней части судна.

Я немного знаю здешние воды – мы с Беном как-то плавали в Майами. В другой раз мы провели выходной в Бискейнском национальном парке. Путешествие до Багам должно было показать, удастся ли нам долгое время уживаться на тридцатисемифутовой яхте.

Со

стороны она казалась большой, но когда я поднялась на борт, на ум мне пришло сравнение с маленьким плавучим домом. Получилось бы у нас с Беном жить в подобной тесноте? Не расстались бы мы после этого плавания? Невозможность получить ответы на эти вопросы камнем лежит у меня на душе. В такие моменты, как сейчас, я с болью думаю о том, каким могло быть наше будущее.

Бутылконосый дельфин вспарывает воду рядом с бортом, отвлекая меня от раздумий о прошлом. Я невольно улыбаюсь, вспоминая наш с Беном спор о дельфинах. Бен называл их насильниками и убийцами.

– Не обманывайся их постоянными улыбками и веселым щебетом. Они те еще засранцы, – говорил он.

– У животных иной моральный кодекс, чем у людей, – возражала я. – Наверное, стоит возмущаться поведением иных людей, а не тем, что делают дельфины. Люди – вот кто настоящие засранцы.

Он пристально посмотрел на меня и вдруг улыбнулся так, что у меня ноги подкосились.

– Господи, Анна, как же мне повезло, что ты у меня есть!..

Рядом с первым дельфином выныривает второй, и они принимаются играть в догонялки перед носом яхты и выпрыгивать из воды, красуясь друг перед другом. Такое ощущение, будто это Бен их мне прислал. Глупо. Однако я наблюдаю за ними, пока они не уплывают куда-то по своим дельфиньим делам.

– Ты должен был остаться со мной, – шепчу я, и мои слова уносит ветер. – Так почему же ты ушел туда, куда я не могу пойти?

Кому я это говорю?.. Все равно ответа нет.

С последними лучами заходящего солнца я подплываю к пристани Майами-Бич. Бен обвел кружком гавань Ноу-Нейм как место для ночевки, но я никогда не бросала якорь самостоятельно, тем более в темноте. Поэтому швартуюсь у причала, радуясь, что никто не видит моих неуклюжих действий и плохо завязанных узлов.

Натянув старую майку Бена, я забираюсь на койку в носовой части яхты и открываю передний люк. Пытаясь разглядеть звезды сквозь городской смог, я вспоминаю нашу с Беном последнюю ночевку на яхте. Тогда мы чуть ли не в последний раз занимались любовью. Я скучаю не только по сексу с ним, однако до встречи с Беном я и не подозревала, что одиночество может ощущаться в разных частях тела.

Я представляю, что Бен лежит рядом. Представляю тепло его рук на своем теле. Его губы касаются моих… Вот только чем ближе я пытаюсь притянуть его в своих мечтах, тем быстрее он отдаляется.

Глава 2

На мели

Солнечный луч ложится на лицо, и я просыпаюсь с ощущением, что проспала.

– Черт! – Я выбираюсь из кровати и прыгаю по каюте на одной ноге, натягивая шорты.

Я собиралась покинуть Майами еще до рассвета, чтобы попасть в Бимини засветло.

– Черт, черт, черт!

Быстро почистив зубы и причесавшись, я иду в офис порта и плачу безбожно высокую сумму за ночлег, который вполне может оказаться моей последней спокойной ночевкой. Нервничая из-за того, что выбиваюсь из графика, спешно возвращаюсь на яхту, отвязываю швартовый трос и отплываю. На выходе из гавани чуть не врезаюсь в семидесятифутовую яхту.

– Повезло тебе, что ты не повредила мое судно! – кричит мужчина с кормы.

Его глаза скрыты солнечными очками, но губы неодобрительно поджимаются.