Любовь с алмазным блеском

Жукова-Гладкова Мария

– Нет, их не видел уже где-то месяц или, может, недели три. А Васька на мотоцикле точно гонял. Наверное, за продуктами ездил. Я еще подумал: что-то он припозднился. Обычно у нас в лавку раньше ездят, пока все не разобрали.

Савелий Елисеевич стал мне объяснять, куда приезжает лавка, но мне это ничего не говорило. И вообще я напряженно размышляла. Могла ли Ольга Ивановна устроить перед нами шоу? Ведь видела, что Пашка все снимает на камеру… Она не просто нагнулась и извлекла из песка алмаз. Мы довольно долго ходили, пересыпали в руках песок с мелкими камушками. Ее объяснения зафиксированы! Она – умная женщина, должна прекрасно понимать,

что с человеком типа Ивана Захаровича шутки плохи. Сухоруков очень щедр по отношению к тем, кого любит, всегда платит долги (во всех планах), оплачивает информацию, услуги, помощь. Он помогает тем, кто нуждается в помощи и заслуживает ее, по его мнению. И не умеет прощать, не может себе позволить прощать тех, кто попытался его обмануть или просто объехать на кривой козе. Тогда пострадает его авторитет. И Сухоруков становится беспощадным. Ольга Ивановна не могла этого не понимать!

А если женщина обманывалась сама? Василий привез камни в Петербург, Ольга Ивановна с мужем выехали на место, что-то нашли, пусть даже один камушек. А ведь слухи ходят по округе! Василий навряд ли трепался о своих находках. Мужик явно посвятил в дело только родственников-геологов из большого города, которые реально могли ему помочь еще больше обогатиться. Значит, камни находил кто-то еще.

Ольга Ивановна говорила, что в годы ее детства тоже что-то находили, но, как я поняла, не здесь, не на берегу этой реки. И я спросила Савелия Елисеевича. А в ответ услышала:

– Если брать весь регион, то золотишко здесь когда-то мыли. Но даже по нашим меркам – далеко отсюда. И давно все выбрали. Жила была бедной. Старателей много, золота мало.

– Так почему бы не оказаться алмазам? – спросила я. – Пусть малому количеству, но…

– Пошли к Ваське, – перебил Петр. – Или лучше поехали. Юля трезвая, машину водит хорошо. Встали!

Глава 12

В предвкушении драки трое мужиков аж преобразились. Я сказала, что неплохо бы прихватить веревку, потому что Василия еще нужно будет допросить. У меня лично накопилось к нему много вопросов. Веревку взяли. В доме также обнаружились старые заржавевшие наручники, не знаю, какого года выпуска. Я не стала бы на них полагаться, но мужики и их забрали. А Савелий Елисеевич еще и топор.

– Вот смертоубийства нам не надо! – воскликнула я.

– Это так, на всякий случай, – заявил дедок. И добавил, что без топора себя неуютно чувствует.

Я не стала уточнять, всегда ли он выходит на улицу с топором. Может, в их местах в гости ходят с топором? Или только если без приглашения? Хм, не сделать ли мне передачу о народных традициях в одном отдельном регионе?

Савелий Елисеевич, уже изрядно подшофе, с удовольствием мне попозировал. Ничего, найдем, куда пристроить «героя».

Вскоре мы загрузились в джип, и я стала следовать указаниям местного жителя. Довольно скоро впереди замаячила еще одна небольшая деревенька.

– Может, лучше к дому не подъезжать? – спросила я. – А то Василий услышит шум мотора, выйдет из дома, и преимущество неожиданности будет утеряно…

– Подъезжай, дочка, мы сразу же выскочим и приступим к делу. На улице-то удобнее махаться.

Мне что, я подъехала. Но Василий не вышел. Мотоцикл стоял рядом с открытыми воротами. За воротами был огород довольно внушительных размеров. Огородом явно занимались. Неужели сам Василий, или у него женщина имеется? В огороде также стоял туалет типа сортир.

Я

подозревала, что унитаз и душ в этих местах имеются только в одном доме – в том, где сегодня ночью мне довелось гостить. То есть на ремонт деревенской избы потратили немалые средства, чтобы создать комфортные условия проживания тем, кто там дежурит. Значит, планировали обитать тут долго, и о своих сотрудниках кто-то сильно печется. В том доме явно есть бойлер, и каким-то образом подведена вода.

– Савелий Елисеевич, здесь у кого-нибудь есть водопровод? – спросила я.

– Нет, в лучшем случае электричество, и то не везде, – ответил вместо дедка Валера.

– Вода глубоко?

– Близко к поверхности. Загляните в любой колодец.

Ну если не глубоко, значит, провести воду в дом было не так уж и сложно. Но все равно какие затраты! Зачем? Алмазы или что-то еще? А что еще здесь может быть такого, от чего пойдет прибыль, с лихвой окупающая затраты на строительство и содержание крепких мужиков, вызывающих опасение даже у бывалой местной публики? Или и алмазов хватит? Хотя пока никто не знает, сколько их тут…

Тут мой взгляд упал на странное сооружение слева от крыльца. Я подошла поближе и поняла, что сооружение, скорее всего, глиняное. Оно доходило мне до середины бедра, претендовало по форме на срезанный сверху конус, который смастерили по пьяному делу. Диаметр нижней окружности составлял около метра. Сверху, на «срезанной» поверхности, в центре имелось отверстие. Я заглянула в него и так и не поняла, для чего предназначено это… сооружение. Или вещь? Я даже не могла его (или ее) правильно назвать.

– Что за штука такая? – спросила я у своих новых друзей.

– Печка, – сообщил Савелий Елисеевич.

– А почему на улице? Что она здесь обогревает?

– В ней хлеб пекут, – пояснил Валера. – Тут теперь таких много. Мы уже привыкли. А первый раз, когда увидели, тоже, как вы, не могли понять предназначения.

Я спросила, можно ли посмотреть весь процесс. Я хотела бы его заснять и показать людям в больших городах. Савелий Елисеевич ответил, что следует просить продемонстрировать работу печки где-то в другом месте. Васька сам хлеб не печет, а жена от него сбежала.

Валера тем временем толкнул незапертую дверь в дом. Незапертые двери всегда вызывают у меня чувство опасения и нехорошее предчувствие. Правда, я не исключала, что в этих местах дома не запирают. Кто захочет – все равно войдет. Правда, к крепким «чужим» мужикам в гости не ходят, а те наверняка запираются.

Валера вошел первым, за ним последовал Петр, готовя кулаки к бою, потом Савелий Елисеевич с топором. Шествие замыкала я с включенной телекамерой.

Но надежды мужиков на драку не оправдались. Василий был мертвецки пьян.

В его доме тоже стояло жуткое старье, но было значительно грязнее, чем у Савелия Елисеевича. Дедка вообще можно назвать аккуратистом в сравнении с Василием. Здесь тоже была одна большая комната, занавески на леске, стол, шкаф, кровать, этажерка, которых в Петербурге давно не увидишь. Я обратила внимание на одно странное сходство в обстановке: на шкафу у Василия по центру стояла бутылка из-под мартини. Рожа хозяина ассоциировалась у меня исключительно с первачом, и я не могла представить его пьющим мартини. И вообще не думала, что кто-то сподобился подарить ему бутылку. В то, что Василий сам ее покупал, я, естественно, не верила. Наверняка спер у каких-то туристов. Но кто станет брать в поход мартини?