Любовь с алмазным блеском
Шрифт:
– Пойдем, провожу, – ответили ему.
И только тут Пашка понял, что находится в совершенно незнакомом ему месте, а ведут его двое незнакомых мужиков с автоматами, одетые в камуфляж и явно имеющие военную выправку. Куда он попал?!
– Это была деревня? – уточнила я.
– Вроде да, – ответил Пашка. – Для меня экскурсий не устраивали. К тому же солнце в глаза било. Да и я был никакой, сама понимаешь. Но не город – точно. Я был в сарае и доме, где начальство. Дом добротно сделан, как и сарай. Ничего не перекошено, никаких щелей, досочка к досочке подогнаны.
Пашку вначале подвели к колодцу, тоже
– Что про них можешь сказать?
– Одному к пятидесяти, второму около сорока. Оба раздобревшие. У того, который постарше, вообще рожа как блин и пузо огромное. Камуфляж, наверное, по спецзаказу шили. Не уверен, что он военный, если только штабной. А вот второй, похоже, из армейских. Но я не знаю точно.
Пашке предложили присесть на лавку напротив, мужики кивками велели удалиться сопровождавшим с автоматами. Пашке опять предложили пиво, и он опять не отказался.
– Где твоя подруга? – спросил старший.
– У меня нет подруги, – с удивлением оторвался от пива Пашка.
– А Смирнова?
Пашка охарактеризовал меня как друга, соратницу и коллегу, пояснив, что под словом «подруга» понимает нечто другое. Однако таких отношений ни с кем из дам у него нет.
– Почему? – прищурился второй мужик.
За голубого Пашку принять никак нельзя. Да и приближенность к Ивану Захаровичу указывала на то, что оператор имеет традиционную сексуальную ориентацию.
– Вы меня женить хотите? – ответил вопросом на вопрос Пашка. А затем рассказал, что у нас в холдинге коллеги недавно готовили материал о выкрадывании женихов в бывших среднеазиатских республиках Советского Союза. Основная масса тамошних мужчин находится на заработках в России, девок не за кого замуж выдавать, поэтому богатые отцы заказывают похищение молодых парней, еще не успевших податься в Россию, и насильно женят. Например, семнадцатилетнего парня на перезревшей красотке за тридцать.
– Смирнова где? – опять спросили у Пашки после того, как прослушали про печальное положение женщин Востока (но оно у них всегда было незавидным – с точки зрения западных).
Пашка сказал, что последний раз видел меня залезающей в спальный мешок в палатке, которую делила с ним, Татьяной и Виталей.
– А где я? И вы кто? Моя камера где? – наконец стал с трудом соображать оператор. Конечно, меня-то рядом не было, чтобы должным образом привести его в чувство…
Мужчины переглянулись. Пашка не на шутку забеспокоился и стал интересоваться, где остальные наши и что произошло. Пашку спросили, что он помнит из последних двух дней. Оператор сказал, что помнит, как загружался в самолет, а как выгружался, не помнит. Наверное, его багажом выгружали члены экспедиции. Очнулся в джипе на совершенно незнакомой дороге, но рядом находилась я, и Пашка полностью успокоился. Он помнил, как разбивали лагерь, как ходили вдоль реки, обедали, ужинали, ложились спать.
– Что ты снимал?
–
Мужики опять переглянулись. Наверное, до личного знакомства с ним они и представить не могли, в каком состоянии обычно работает оператор одной из самых рейтинговых программ. Но пьянство талантливых мужиков – одна из наших национальных бед. И интересно, а могли бы они так творить, если бы не пили?
– Алмазы видел?
– Один камень видел, – вынужден был признать Пашка, догадавшись наконец, что именно мужиков в камуфляже интересует. – И тетка-геолог сказала, что это алмаз. Или она археолог? Не помню. Она – жена ученого, который лекции за границей читает. Юля вроде не была уверена, что тетка нашла алмаз, но снять велела. Я снял. Может, и не алмаз. А может, алмаз. Мне-то какое дело?
Пашка решил косить под идиота.
– Где он?
– Кто?
– Алмаз!
– Тетка ученая забрала, у нее спрашивайте. Мы с Юлей ни к каким алмазам даже прикасаться не собираемся. Наше дело – репортажи.
Пашку попросили подробно рассказать, что он заснял.
– Так а камера где? Посмотреть же можно! Хоть мелко, но изображение очень четкое. Ведь цифровая же.
Тем не менее Пашке пришлось рассказывать, как мы ходили вдоль реки, как Ольга Ивановна что-то объясняла (Пашка даже не помнил что, поскольку не особо слушал, так как алмазы искать не собирался никогда и нигде). Потом нашла алмаз и продемонстрировала его на ладони.
Во время рассказа Пашке все время подавали пиво, а мужики то и дело переглядывались. Когда оператор выдохся и мужики поняли, что он больше ничего поведать не сможет, старший сказал более молодому:
– Наверное, он подойдет лучше всего. Других оставим.
Более молодой кивнул и внимательно оглядел уже хорошо поддатого Пашку. Затем спросил:
– Когда должен прилететь Иван Захарович?
– А разве должен? – удивился оператор. – Это надо у Юли спрашивать. Или у Витали.
– А если отряд не выходит на связь?
– Так не сам же Сухоруков полетит, – ответил Пашка. – Кого-то пошлет проверить. Точно пошлет. На следующий день, наверное. Не знаю. У Юли надо спрашивать или у Витали.
– Ты письмо можешь Сухорукову передать?
– Письмо?! – искренне поразился Пашка. – А по электронной почте нельзя послать? Вы не умеете пользоваться компьютером?
– Нет, мы хотим в конверте передать.
– А разве сейчас кто-то пишет письма в конвертах? А, понял, с зоны. Это святое. Передам.
Пашка так и продолжал косить под идиота. Причем под сильно пьющего идиота. Мужики опять переглянулись, потом старший крикнул охрану. Пашку отвели назад в сарай и заперли, правда, в компании с пивом и сухариками.
Его разбудили среди ночи, велели одеться, вручили рюкзачок с сухим пайком и двумя банками пива, а также с каким-то рулоном, обернутым кожей.
– Это то, что ты должен передать Ивану Захаровичу, – пояснили ему.
Потом его подвели к домику, который Пашка посчитал баней, и велели заглянуть в окошко. В домике на полу рядком спали Татьяна, Виталя, супруги Бухаровы и четверо ребят Ивана Захаровича.
– А Юля где? – спросил Пашка.
– Мы бы тоже хотели знать, – ответили ему. И добавили: – А ты помни, что от тебя зависит жизнь этих людей. От того, дойдешь ты или не дойдешь.