Любовь с призраком
Шрифт:
Ирина оперлась о перила, ограждающие пляжную зону от пешеходной дорожки, и наклонилась вперед. Морской бриз приятно холодил кожу. Ирина прикрыла глаза, наслаждаясь его соленым дыханием. Она действительно не боялась встречи с Викторией, но внутри у нее все дрожало, как это бывает, когда человеку предстоит нечто новое и оттого пугающее.
— Ирина?
Кто-то легко дотронулся до ее плеча, она повернулась и встретилась взглядом с красивой женщиной.
— Ирина Линдерман, — она протянула руку.
— Виктория Каманина, — женщина
Ирина кивнула и неловко замолчала. Она не знала, что сказать незнакомке, с напряженным интересом рассматривающей ее. Они были одного роста и комплекции, обе темноволосые, белокожие и хрупкие на вид. Виктория улыбнулась, и Ирине вдруг показалось, что в ее улыбке отразилась она сама.
— Необычная ситуация, — сказала Ирина и с удивлением посмотрела на молодого светловолосого мужчину, сопровождавшего Викторию.
— Стас Никлогорский, — представился он. — Что ж, дамы, не стану вам мешать. Посижу вон в том кафе, — он указал направление. — Если возникнет желание, присоединяйтесь.
Мужчина отвесил Ирине галантный поклон, поцеловал Викторию в губы и удалился. Ирина нахмурилась: так искренне и открыто целовать женщину может только влюбленный мужчина. Где же, спрашивается, Каманин? Мысли хаотично заметались в ее голове. Ирина не отдавала себе отчета в том, что все они были написаны у нее на лице. Но это видела Виктория, которую и удивила, и рассмешила подобная непосредственность. Одновременно в душе ее горела обида за то, что отец делил любовь между ней и этой незнакомой женщиной.
— Папа никогда не рассказывал о вас, — начала она.
Голос ее был сдавленным, но жестким. Ирина почувствовала угрозу и собралась было что-то ответить, как вдруг Виктория сложила руки перед грудью и прошептала:
— Мне так жаль…
Она всхлипнула и подступила к Ирине поближе. Той ничего другого не оставалось, как обнять ее. Неприятное ощущение опасности повисло в воздухе, и от него невозможно было избавиться. Казалось, что кто-то наблюдает за женщинами со стороны, отчего словно электрические искры пробегали по позвоночнику Ирины и растворялись в кончиках пальцев, и они теряли чувствительность.
Виктория посмотрела Ирине прямо в глаза.
— Отец не должен был вас скрывать, — сказала она.
— Это было мое решение, — призналась Ирина.
На душе у нее стало легче: она вдруг поняла, что эта женщина приехала к ней не для того, чтобы в чем-либо ее обвинять. Конечно, это не было похоже на встречу родных людей, однако могло бы стать началом тех нежных чувств, которые сестры, выросшие вместе, испытывают друг к другу.
— Я хотела бы все узнать о вас, — сказала Виктория, сжав руку Ирины. — В нас течет одна кровь и…
— Тогда, может, перейдем на «ты»? — предложила Ирина.
Виктория быстро закивала.
— Ты так похожа на папу, — вздохнула она, проведя пальцами по волосам Ирины. — Смотрю на тебя — и вижу его. Говорят, что я сама — его точная копия, по крайней мере, в детстве была ею. Это значит, что мы обе «папины дочки». Давай прогуляемся, — предложила она, указав подбородком на набережную. —
Они начали свою длинную прогулку, в течение которой непрерывно говорили, ни на миг не замолкая. Виктория рассказала Ирине о своем детстве, об отношениях с родителями. Ирина, чувствуя, что женщина откровенна с ней, также не стала ограждать себя непробиваемой стеной отчуждения. Она вспомнила тот день, когда познакомилась с отцом, и честно призналась Вике, почему не желала, чтобы он рассказал о ней своей семье.
— Сейчас я поступила бы по-другому, — сказала Ирина. — Наверное, — неуверенно добавила она.
Виктория рассмеялась:
— Теперь я понимаю, почему папа так часто летал в Лондон! Мама думала, что он завел любовницу, и ревновала его. Он приезжал домой расстроенный и вместе с тем счастливый. Знаешь, тебе он уделял намного больше времени, чем мне. Нет, не чувствуй себя виноватой. Папа любил меня, но я была совершенно не той дочерью, которую он хотел иметь. Возложенные им на меня надежды не оправдались.
— Не поверишь, но мне знакомо это ощущение, — усмехнулась Ирина.
— Я подвела его, — продолжала Виктория. — С учебой у меня как-то не заладилось, я бросила университет на третьем курсе и так не восстановилась. В бизнесе я — полный профан. Брак мой также потерпел фиаско. Я развожусь с мужем. Слава богу, что рядом со мной находится хороший человек. Он любит меня.
Ирина напряженно дернулась. Теперь причины отсутствия Каманина стали ей понятны.
— Виктория, когда у тебя день рождения? — спросила она, прекращая разговор о ее неудачном замужестве.
Виктория назвала дату и, услышав, когда родилась Ирина, улыбнулась:
— Ты моложе меня на три года и четыре дня. Столько совпадений! Папа всегда уезжал после моего дня рождения. Получается, что он ездил к тебе, на твой праздник.
Они еще долго бродили по набережной, вспоминали отца и веселые моменты жизни, связанные с ним. Женщины нравились друг другу, это было очевидно. Ирина с удовольствием ощущала в своей руке теплую ладошку сестры и улыбалась. Виктория казалась ей нежной и мягкой, но самое важное — она была доброжелательно настроена и всем своим видом показывала, что готова к близким отношениям.
— Я должна кое-что сказать тебе, — Виктория остановилась. — Отец разделил свое состояние между нами. Тебе принадлежит половина акций его компании и счета…
— Ты боишься, что я отберу их у тебя? — с некой неприязнью спросила Ирина. — Не беспокойся по этому поводу. Я не собираюсь претендовать на твое наследство.
Она немного отодвинулась от молодой женщины. Ей вдруг стало неприятно из-за мысли, что она неправильно истолковала поведение Виктории, которая прилетела сюда только для того, чтобы урегулировать денежные вопросы. Видимо, Таисия права — к людям стоит относиться настороженно, не подпуская их к себе ближе, чем на километр, так как, открываясь им, ты становишься уязвимой. А в результате ты испытываешь боль и гнев…